Я все уши прожужжала Лехе об этом фильме, и милый не подвел, достал-таки билеты. А ведь ажиотаж вокруг премьеры создался немаленький – рекламу крутили везде – и в метро, и по телевизору, и в инете, и в прессе.
И вот мы тут, и даже успели к началу – только рекламу пропустили. И места у нас вполне достойные – в самом центре зала. И народ вокруг приятный – нормальные люди, все увлечены фильмом, мобильники выключили и даже попкорн хрумкают вполне себе тихо и незаметно.
Любимый режиссер и актеры не подвели, выложились на все сто – в фильме хватило и смеха, и мурашек, и спецэффектов, а в конце я даже расплакалась. Было только одно маленькое темное облачко – Леха. Вернее, не он, а его мобильник, который он почему-то не выключил и на который постоянно приходили эсэмэски. Временами он был так увлечен ими, что не смотрел на экран, а только и отстукивал ответы. И это на таком-то фильме!
А после фильма стало совсем плохо. Маленькое темное облачко превратилось в зловещую грозовую тучу.
– Ты знаешь… Я сегодня не смогу тебя проводить. Мне очень надо по одному делу… Пока! Созвонимся! – скороговоркой выпалил Леха. А потом виновато улыбнулся и побежал к метро.
А я стояла с открытым ртом и смотрела ему вслед.
Тайна раскрывается
Сказать, что я была повержена, значит, ничего не сказать. Казалось, земля подо мной разверзлась и я лишилась точки опоры. В темноте, под дождем, в незнакомом районе я осталась одна – без зонта и без парня. Капли на щеках стали почему-то горячими – и не потому, что я вспомнила самые жалостливые и трогательные моменты из фильма, а потому, что стало ужасно жалко бедненькую мокренькую Сашулю.
Но надо было идти домой, и я отстучала Танюсику:
«Он меня бросил :( :( ».
«ЧТО??!»
«Ну, не совсем… Возле кинотеатра. И даже не поцеловал на прощание :( :( :( ».
«Ужас :( :( :( !» – согласилась Танюсик.
«Короче, уехал один, сказал, что не может проводить :( :( ».
«Так. Тебя встретить?»
«Ага. Я зонт забыла :( ».
«Ты где сейчас?»
«В переходе в метро».
«Жди. Буду через сорок минут!»
И через сорок минут стройная фигурка с двумя зонтами возникла передо мной.
Вот что значит настоящая дружба!
А еще через сорок минут Танюсик у себя дома отпаивала меня чаем с малиновым вареньем и наивкуснейшим печеньем с курагой, изюмом и орешками. Разморенная теплом, сладостями и дружеской заботой, я почти успокоилась.
– Сама испекла, – похвасталась Танюсик, разламывая пополам последнюю печеньку. – Пока Сеня на футболе был. В инете рецепт нашла, – сказала она и отправила в рот свою половинку.
– И мы ничего Брыкале не оставим? – удивилась я, доедая свою.
– Обойдется. Нечего по футболам шастать и бросать меня одну. – И Танюсик решительно смахнула в ладонь крошки с тарелки.
И тут до меня дошло.
– Футбол! Точно! Сегодня же решающий матч! Наверное, Лехе эсэмэски о счете приходили! Как, кстати, они сыграли?
– Ноль-ноль, – мрачно произнесла подруга, отправляя крошки в рот.
Я снова приуныла. Да уж, по поводу такого счета много эсэмэсок не напишешь! Но если не футбол, то что же так занимало Леху во время Самого Главного Фильма Сезона?
Я так и спросила Танюсика – но предполагала, что вопрос будет почти риторическим, просто захотелось поговорить о Лехе.
И я никак не ожидала услышать вполне определенный ответ.
– Ну, в общем, тут такое дело… – замялась подруга, а потом вдруг единым махом выпалила: – Короче, я знаю, почему он тебя сегодня кинул.
– ПОЧЕМУ?! – уставилась я на нее широко открытыми глазами.
– Только это пока секрет… Так что ты никому… Обещаешь? В общем, он поехал на вокзал встречать свою бывшую.
Ложка с вареньем выпала у меня из рук. Блюдечко, на которое она упала, раскололось надвое. Чашка с горячим чаем опрокинулась мне на джинсы.
Но все это было ничего по сравнению с тем, что творилось в душе.
Потому что там начался полный ад.
Но я все-таки нашла в себе силы выговорить:
– Это точно? Ты уверена?
– Да. Мне Сеня сказал. По большому секрету! Леха просил его тоже подъехать, помочь таскать чемоданы. Ой! Но только… Только, по-моему, это как раз от тебя и был секрет! – И потрясенная Танюсик прикрыла ладошкой свой болтливый рот.
На этот раз, чтобы успокоить меня, самоотверженная подруга вытащила из шкафа коробку шоколада.
– Родительская заначка, – вздохнула она. – Бабушке на именины отложено. Угощайся! И не беспокойся, я что-нибудь взамен куплю.
Но я ничего вокруг не замечала и не слышала. Слезы застилали глаза, и это были жгучие слезы обиды и невыносимой ревности.