Ну, он бы так и сделал, если бы ее пальцы не освобождали член, а затем аккуратно поглаживали его длину, задерживаясь у головки и лаская ее. Поэтому ему удалось лишь хватать ртом воздух.
― Можно? Можно прикасаться к тебе? ― пробубнила она, так близко, что он мог почувствовать ее мягкое дыхание на своей самой чувствительной части тела.
― Хочу, чтобы ты трогала и себя тоже, ― приказал он. Она округлила глаза. Он не собирался позволять ей быть главной все время, в конце концов. Но она знала, что не нужно спорить, и ее глаза округлились снова, когда она потянулась неуверенной рукой под джинсовую юбку. ― Хорошая девочка, ― сказал он на выдохе, так тихо, что не знал, расслышала ли она. Если нет, то это к лучшему, вероятно.
Затем ее язык оказался на нем, и его больше не волновало, что она слышит, так как сам не был уверен в том, что говорил. Она облизывала его сверху вниз и обратно, поочередно то всей плоскостью языка, то легко ударяя кончиком по головке.
Когда она, наконец, взяла его в рот, это было почти освобождением. На протяжении приблизительно трех секунд, пока он не понял, что она не остановится. Он запустил руки в ее короткие волосы, замедляя ее движения и оттягивая ее назад.
― Зачем, Джейлин. Ты пытаешься закончить все еще до того, как это начнется? ― спросил он нежно. Она все еще держала его во рту, когда ответила:
― Угу. ― Вибрация послала ударные волны сквозь его тело, и он быстро отстранился. Он уже почти кончил, а еще даже не прикасался к ней. Она была девушкой, с которой нужно считаться, это однозначно. Его состояние менялось от увлеченного к захваченному врасплох и обратно. Они все еще смотрели в глаза друг другу, когда она облизала губы. Хорошая девочка? Нет. Она была очень, очень плохой. А каждой плохой девочке нужно указать на ее место.
Он протянул руку, чтобы поднять ее. Она потянулась к нему, но он покачал головой. Джейлин вытащила другую руку из-под юбки и протянула ему, он взял ее в рот. Один за другим он облизывал каждый ее пальчик. Он наблюдал, как она задрожала и закрыла глаза, наконец, разрывая зрительный контакт.
Так не пойдет. Ноа хотел наблюдать за ней, видеть ее реакцию на каждую вещь, которую он с ней делает. Он хотел изучить ее вдоль и поперек. Небольшое давление его зубов у основания среднего пальца заставило ее снова открыть глаза.
― Хорошая девочка. ― В этот раз он хотел, чтобы она услышала. Он хотел, чтобы она услышала тот глубокий тон, которым он сказал это; чтобы поняла, наконец, что заводит его как никто другой, что он находит ее женственной.
Между ними все еще было расстояние меньше чем полметра. В тот момент оно ощущалось размером с футбольное поле. Он сделал шаг вперед, сокращая его. Потянул ее за руку, позволяя обнять себя. Затем, наконец, наклонился и страстно поцеловал ее. Страсть, с которой она ответила ему, была невыносимой, ее пальцы сжали его талию, а затем двинулись вверх, к плечам. Хоть сейчас он и был прижат к ней, а не находился внутри нее, существовала определенная степень опасности, что он не сможет удержаться и не закончить все раньше времени из-за своих мыслей и ее близости.
Поэтому, когда она проводила руками по его груди, ему почти пришлось пригвоздить их своей рукой. Они были такими маленькими, но умелыми. Он не мог отпустить их, не потеряв контроль над собой. Вместо этого, он ухватил их одной рукой и поднял высоко над ее головой.
Ее вдох сигнализировал об удовольствии. Итак. Теперь он мог быть тем, кем хотел, не думая дважды. Если этот неровный вздох не сделал этого, то ее выгнутая спина предоставила ему лучший доступ.
― Хорошая девочка, ― прорычал он снова, подталкивая ее в сторону дивана. Ему надоело переживать по поводу своей тусклой квартиры со всеми теми красками, которые она привнесла в нее. Может, серый фон просто акцентировал многоцветие их фейерверков. Неважно, потому что он не собирался останавливаться сейчас. Он подтолкнул Джей коленом, заваливая на подушки и удерживая левой рукой.
Другой рукой разорвал ее майку. На самом деле разорвал, что заставило его сдержать улыбку ― за все годы, что он был любовником-доминантом, такое было впервые. Впервые он оказался неспособным больше ждать. Он протянул руку вниз и обнаружил, что она извивалась, пытаясь избавиться от юбки. Не сдерживаясь, он сжал в кулак переднюю часть ее шелковых трусиков и разорвал их тоже. Черт, он был золотым богом секса! Затем его пальцы нашли ее кружевной бюстгальтер, и потянули его.
Ничего. Он подождал секунду и потянул сильнее. Ничего. Еще одна попытка.
― Ай! ― закричала она. Ноа тут же притворился, будто так и было задумано, и шикнул ей. Доусон знали уже достаточно, нет необходимости привлекать их внимание к этому. Зная этих девушек, они будут ждать за дверью с бутылкой вина, чтобы взять интервью на выходе. Он заглушил ее протест поцелуями и снял бюстгальтер традиционным способом.
Когда она была обнажена, все что он мог делать, ― это рассматривать ее. Ему пришлось отпустить ее запястья, чтобы снять лифчик, и она воспользовалась случаем, чтобы пробежаться вниз по его рукам, когда бюстгальтер сползал по ее собственным рукам. Быстрым движением он оказался внутри нее. Она вздохнула разочарованно, когда он остановился, полностью поглощенный, и не двигался. Он смотрел ей в глаза, ожидая ее реакции.
Джейлин начала двигать бедрами в попытке взять контроль на себя. Он устроился более решительно между ее ног, чтобы обездвижить ее. Когда она прекратила сопротивляться и улыбнулась ему, он начал медленно входить и выходить. Его руки нашли ее и их пальцы переплелись на подлокотнике дивана.
О, боже. Диван. Они все еще были на диване. Так не пойдет. Он обвил одну руку вокруг нее и медленно поднял с дивана. Это становилось его характерным движением. Может он, и правда, был золотым богом. Они медленно двигались в сторону спальни, все еще соединенные, все еще целующиеся.
Когда он нежно положил ее на кровать, ее тело все еще было достаточно расслаблено, что заставило его задуматься, может ли он подтолкнуть ее немного дальше. С прикроватной тумбочки он взял галстук, пережиток ненавистного рабочего дня. Джей смотрела на него, широко раскрыв глаза, когда поняла, что он собирался сделать, но не протестовала, когда он привязывал ее запястья к изголовью кровати. Он немного растаял от этого, зная, как много веры она вкладывала в него. Это заставляло его хотеть быть достойным.
Как только ее руки были закреплены, он двинулся к груди. Взяв один тугой сосок в рот, он перекатывал его языком, пока она не закричала. Затем перешел к другой груди и сделал то же самое. Медленно он прокладывал поцелуями путь на юг. Ее стоны становились все громче, давая ему понять, что она не сожалеет о его плане. Ноа наслаждался этой мыслью, так же как и ее вкусом, так как он находился уже именно там, где страстно желал очутиться, обеспечивая ее удовольствие длинными поглаживаниями языка.
Он повторял то, что она проделывала с ним, сначала накрыв всю ее одним движением, затем сконцентрировал свое внимание на сладком местечке маленькими стремительными движениями. Спустя мгновение она кончила для него.
Пока она лежала, хватая ртом воздух, он поднялся и вошел в нее. Оргазм сделал ее туже, чем когда-либо, и он еле сдерживался, чтобы не кончить самому. Она хоть понимала, какое влияние имеет на него? Он расскажет ей. Сразу после этого. Его тело начало вибрировать, и он входил и выходил из нее. Сначала она просто дышала, но вскоре он мог сказать по движению ее бедер, что новая волна удовольствия зарождается в ней.
Прелесть положения, в котором находилась Джей, заключалась в том, что хоть она и не могла касаться его, она могла свободно выражать себя другими способами. Когда она брыкалась, это было сексуальнее, чем просто рука на его спине. Когда она боролась, это говорило ему о том, что она хочет его больше, чем может выдержать.