— Не хочу, чтобы кто-то пострадал, — быстро пояснила я, сглотнув нервный ком и ощутив, что диалог будет далеко не из простых, — пожалуйста. Это важно.
— Зови, если что, — понимающе отвесил Чонгук, переняв руку Лисы и бережно потянув в сторону выхода, защитив своей широкой спиной от друга.
Джису наградила Чимина холодом и отстраненностью, Дженни демонстративно размяла шею и кулаки. В коридоре показались силуэты Тэхёна и Намджуна, однако других участников группы разглядеть вообще не удалось. Скорее всего, их там и не было, поскольку кто-то из бойз-бэнда всё равно обязался присутствовать на неформальном мероприятии после концерта. Дверь с яростным ударом захлопнулась, оставив моего разъяренного парня и болезненно дрожащую меня один на один.
Я ощутила себя провинившейся ученицей, которую родители строго отчитали за курение за углом школы.
— Господи, Чеён. — Устало выдохнул Чимин, нервно поправив волосы, спутавшиеся на макушке, — я так сильно зол на тебя и на себя, что не могу даже дышать спокойно.
— Присядь. — Я приглашающе похлопала по месту рядом с собой, и подарила ему снисходительную улыбку.
Он подошёл ближе, встав напротив меня, и посмотрел таким строгим отцовским взглядом — я чуть согнулась, сжав в руках кромку от бахромы наряда. Мне не хотелось смотреть ему в глаза, слишком уж стыдно было за то, что заставила его сильно волноваться.
— Когда это возобновилось? — холодным тоном поинтересовался он.
— Чимин…
— Я спрашиваю, когда ты вновь решила, что истязать себя голодом просто охуительная затея? — нервно процедил он.
Я молчала, словно набрав полный рот воды. Правда оказалась слишком оглушительно-неприятной, чтобы озвучить её вслух: это просто никуда и не уходило.
— Чеён, кажется, я задал вопрос!
— Не кричи на меня, — всколыхнулась я, больно сжав зубы. Мой гнев тоже начинал бушевать. — Всё не так плохо, как кажется…
— Доктор сказал, что у тебя ухудшилось здоровье, начались проблемы с желудком, не говоря уже о других побочных болезнях, которые ещё не проявились, — он рывком придвинул к себе стул и плюхнулся на место, сдавленно дыша, — ты просто настоящая идиотка, Розэ. Такое ощущения, что тебе абсолютно всё равно на меня или подруг, или семью, или на фанатов.
— Это всего лишь пять килограмм. Ты развел такой пиздец, будто я потеряла двадцать за неделю. Кого вообще волнует чьё-то похудение?
— Ты блять анорексичка, понимаешь? Для тебя эти пять килограмм настолько опасны, что ты можешь просто провалиться в пропасть и медленно истощаться. Ты этого хочешь? Хочешь, чтобы от тебя вообще ничего не осталось?
— Ты заебал, — яростно вырвалось у меня, — я держу всё под контролем. Если что-то не нравится, то найди себе беспроблемную девушку с уже готовой тонкой талией, стройными ногами и натренированным животом.
Выражение лица Чимина стало ужасно обиженным, тогда я и не осознавала, какими болезненными и ядовитыми иногда могут быть слова. Он вжался пальцами в сидение и недовольно вскинул брови.
— Ты действительно считаешь, что это всё, что мне нужно? Что из-за этого мы вместе?
Я больно закусила нижнюю губу, силясь не разрыдаться, хотя очень хотелось. Абсолютно никто меня не понимал из окружения. Никто. Это было так ужасно, осознавать, что все твои близкие считают постоянное ощущение голода и легкости болезнью.
— Я тебя умоляю, ещё скажи, что моя фигура не играет вообще никакой роли в наших отношениях.
— Чеён, твоя чрезмерная худоба ни капли не возбуждает, если ты об этом.
— Ну, тогда найди себе другую подружку, чтобы потрахаться, — выкрикнула я, вскочив на ноги и ощутив, как злость, подогревающаяся моими сильными эмоциями, отодвинула всякую усталость на второй план. — Разве заботливый парень не должен поддерживать девушку, когда она пытается похудеть? Разве он не должен прятать еду и искушения?
Чимин тоже поднялся с места, отодвинув стул в сторону и кинув на меня агрессивный взгляд. Я поняла, что он едва сдерживался, чтобы не сорваться окончательно.
— Ты пытаешь убить себя! Предлагаешь лично вложить ружьё тебе в руки? — Пак до боли стиснул кулаки, я даже на расстоянии ощущала напряжение во всем его теле. — Блять, да я люблю тебя. Ты можешь это понять? Мне абсолютно не похуй, если ты подохнешь от собственных бзиков. Но, кажется, моих чувств тебе недостаточно. Тебе вообще ничего не достаточно. Да даже если бы весь мир сказал, какая ты красивая, ты бы отвернулась от этого. Как мне прикажешь любить того, кто не любит себя?
Мы замолчали. Моё сердце, разум, сознание — всё было изорвано на мелкие клочья, хотелось лишь упасть ничком и раствориться. Я видела, сколько боли отразилось на его лице, как морщинки легко собрались у него на лбу, как во взгляде читалось что-то ужасающее. Он боялся. Я видела, как от злости и смятения затряслись его руки, когда Чимин попытался поправить куртку.
— Никак.
Я ответила, почувствовав внутри себя странную уверенность в дальнейших действиях.
— Ты заслуживаешь того, кто любит себя и верит в себя.
— И ты можешь такой стать, — он стал чуть мягче, но важности в тоне не убрал, — если не ради себя, то ради меня. Семьи. Девочек.
— Не смогу. Не в ближайшем времени точно, и на самом деле не думаю, что ты вообще меня понимаешь достаточно. Честно говоря, ты вообще меня не понимаешь. Мне нравится быть худой, нравится это ощущение пустого желудка, нравится, когда модельеры говорят, что на меня подходят любые наряды. И если я когда-нибудь умру за это, то не буду жалеть, потому что иначе жить не умею. Нам нужно было обговорить это сразу, пока не стало слишком поздно.
— Чеён…
— Это я, Чимин. Со своими демонами в голове. Разве тебе это нужно?
Пак чуть помедлил, нервно теребя кромку молнии своей кожаной куртки. Он изучил меня, словно старался рассмотреть каждую мелкую деталь. Запомнить.
— Конечно, — без примеси неуверенности заключил он, сделав шаг навстречу.
— Нет, — я резко вытянула руку перед собой, не дав ему обнять меня или затянуть в поцелуй, — мы оба знаем, что это не так. Тебе нужен кто-то, кто сумеет построить здоровые и долгосрочные отношения, а я не могу даже нормально собраться с мыслями. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты не сможешь быть с человеком, который ненавидит себя сильнее, чем любит тебя.
— Так позволь научить, — пальцы обвились вокруг моего запястья переместив руку себе на грудь, туда, где отчаянно быстро стучало его сердце, — Розэ, мне похуй, сколько это займет, но я обещаю, что вытащу тебя из этого дерьма.
— Я и есть это дерьмо, Чим-чи.
— Чеён…
— Уходи, Пак.
— Нет, — он в ответ отрицательно покачал головой, — нет.
— Уходи! — мой голос сорвался на крик, рука резко выскользнула из захвата. — Я не хочу повторять это трижды, и ты знаешь, что от своего не отступлюсь.
В следующее мгновение, хлопок дверью палаты отразился на мне самой болезненной пощечиной; я ещё не понимала, что натворила, но была уверена, что поступила правильно. Ноги подкосились, тело беспомощно опустилось на кровать.
~
Девочки пытались со мной говорить, но всё оказалось тщетно — я заперлась в комнате для рисования и выходила лишь изредка, за очередной порцией еды. В основном, мне оставалось только творить маслом или карандашами, куда-то выплескивать свои эмоции. Пару раз я, конечно, попыталась начать писать песни, но всё выходило ужасно, сумасбродно, кубарем. В ушах все ещё стояли слова Чимина, от которого вестей не было с того самого дня.
Я вновь встала перед зеркалом, изучая свое тело и пытаясь свыкнуться с выбранной непреклонной философией. Оставалось всего три килограмма, так близко к своему идеалу мне ещё не удавалось находиться. Выпирающие ключицы, костлявые руки и таз, обтянутый кожей. Абсолютно плоский живот, крупные коленные чашечки на фоне стройных и длинных ног. Не дорогую ли цену я заплатила, чтобы стать такой?
Голова вновь привычно закружилась, я урезала дневной рацион сильнее, заставив себя быстрее сбрасывать и уделив по два часа через сутки изматывающей тренировке. Мне хотелось оказаться как можно раньше в своем идеальном весе и комплекции и решить, что делать дальше. Но в погоне за мнимым идеалом внезапно стало что-то неладно.