Или одно из тех нелепых самоопыляющихся растений, вроде одуванчика. Для получения семян одуванчик не нуждается в опылении, и все его ярко-жёлтые лепестки — лишь пустая трата времени, хвастовство, маскарад. Какой же для этого термин у биологов? Бесполый. Одуванчик — бесполый. Летнее потомство водяной блошки, между прочим, тоже. Нечто в духе Льюиса Кэрролла, подумала она: водяные блошки, одуванчики и дантисты.
— Спасибо, дорогой, — сказала она, принимая мартини и усаживаясь на диван, положив сумочку на колени. — А ты чем занимался вчера вечером?
— Сидел у себя в кабинете и делал пломбы. Да ещё оформлял кое-какие счета.
— Но в конце концов, Сирил, тебе давным-давно пора оставить эту тупую работу кому-нибудь другому. Для человека с твоим умом и положением это просто несолидно. Почему ты не поручишь пломбы технику?
— Я предпочитаю делать их сам. Пломбы — что моя гордость.
— Я знаю, дорогой, что они совершенно замечательны. Это самые лучшие пломбы в мире. Но мне не нравится, что ты себя перегружаешь. И вообще, почему эта твоя мисс Палтни не занимается счетами? Ведь это её обязанность, не так ли?
— Она ими занимается. Но Сначала я сам должен определить расценки. Она не в курсе платёжеспособности моих пациентов.
— Отличный мартини, — сказала миссис Биксби, отставляя стакан на десертный столик. — Просто отличный.
Она открыла свою сумочку и вынула носовой платок, как будто для того, чтобы высморкаться.
— Ах да! — воскликнула она, увидев билет. — Совсем забыла тебе показать! Я нашла это на сиденье в такси. Здесь какой-то номер, и я подумала, может, это лотерейный билет или что-нибудь такое, ну и взяла.
Она протянула мужу жёсткий коричневый листочек; он осторожно взял его и подверг минутному осмотру со всех углов, как осматривал бы сомнительный зуб.
— Ты знаешь, что это такое? — сказал он, растягивая слова.
— Нет, дорогой, не знаю.
— Это залоговый билет.
— Что?
— Билет из ломбарда. Вот здесь название и адрес: где-то на Шестой авеню.
— Ах, милый, ты меня разочаровал! Я было понадеялась, что это билет на ирландскую распродажу.
— Не вижу причин для разочарования, — сказал Сирил Биксби. — По-моему, это очень даже забавно.
— Что же здесь забавного, дорогой?
Он принялся подробно объяснять, как действует залоговый билет, и особый упор сделал на том факте, что любой, у кого он в руках, может потребовать заложенную вещь. Миссис Биксби терпеливо выслушала его лекцию.
— Ты думаешь, стоит попытаться?
— Я думаю, что не стоит упускать шанс. Видишь, здесь написано: пятьдесят долларов. Понимаешь, что это означает?
— Нет, милый. А что?
— Это означает, что данный предмет стоит весьма приличных денег.
— Ты имеешь в виду эти пятьдесят долларов?
— Да нет, больше пятисот.
— Пятисот!
— Неужели до тебя не доходит? — сказал он. — Ростовщик никогда не даёт больше десятой части реальной стоимости.
— Подумать только! Я понятия об этом не имела.
— Ты о многом не имеешь понятия, дорогая. А теперь слушай. Видишь, здесь нет ни имени, ни адреса владельца…
— Но неужели вообще нет никакого знака?
— Ни малейшего. Так многие делают. Допустим, если не хотят, чтобы кто-нибудь узнал о том, что они были в ломбарде. Стыдятся.
— Так ты думаешь, мы можем взять эту вещь?
— Ну конечно, можем. Ведь это теперь наш билет.
— Мой билет, — твёрдо сказала миссис Биксби. Я его нашла.
— Душа моя, ну какая разница? Важно только то, что теперь мы можем взять этот билет, пойти и получить дорогую вещь всего за пятьдесят долларов. Как ты на это смотришь?