В тот день без каких-либо опасений, наоборот, можно даже сказать с воодушевлением, экипаж «Франклина» готовился начать свою новую кампанию. Отцы, матери, прочая родня собрались в порту, чтобы попрощаться со своими близкими, но так, как прощаются с теми, кого скоро увидят вновь: «В добрый путь и до скорого свидания, так ведь?» В самом деле, намечалось путешествие сроком в шесть месяцев, обычное плавание в хорошее время года между Калифорнией и Индией, поездка из Сан-Диего в Калькутту и обратно, а вовсе не одна из тех торговых или исследовательских экспедиций, которые увлекают суда на долгие годы в самые опасные морские уголки обоих полушарий. Моряки с «Франклина» много повидали на своем веку, и их семьи знавали гораздо более волнующие проводы.
Тем временем приготовления близились к концу. «Франклин, стоящий на якоре посреди порта, уже отделился от других кораблей, число которых свидетельствовало о том, что мореплавание играет важную роль в жизни Сан-Диего.
Джон Бреникен не мог желать лучшей погоды и более благоприятного ветра для начала плавания. В это время — а было десять часов утра — вся команда находилась на борту. Никто из матросов не собирался возвращаться на берег: можно сказать, что путешествие для них уже началось. Несколько портовых шлюпок, стоящих возле трапа[16] у правого борта судна, ждали тех, кто пожелал в последний раз обнять своих родных и друзей,— эти лодки доставят их к пристани, как только «Франклин» поднимет передние паруса. И хотя приливы в бассейне Тихого океана слабые, лучше все-таки отправляться в путь с отливом, который ждали с минуты на минуту.
Среди провожавших были глава торгового дома мистер Уильям Эндрю, миссис Бреникен с кормилицей, державшей на руках малютку Уота, мистер Лен Баркер и его жена Джейн Баркер, двоюродная сестра Долли. Гарри Фелтона, помощника капитана, человека бессемейного, никто не провожал. Добрых пожеланий мистера Уильяма Эндрю ему вполне хватит, большего и не нужно, разве что жена капитана Джона, в том он был уверен наперед, присоединит к ним и свои напутствия.
Гарри Фелтон уже находился на баке[17], где шестеро матросов начали выбирать якорь. Послышался металлический звон бьющихся стопоров, заскрежетала проходящая через клюз[18] якорная цепь, и «Франклин» тронулся с места. Брейд-вымпел[19] с инициалами дома Эндрю реял на клотике[20] грот-мачты, а на гафеле[21] бизани развевался полосатый с федеральными звездочками флаг Соединенных Штатов Америки. Отданные паруса готовы были подняться, как только корабль, движимый кливерами и стакселем[22], немного наберет ход.
Стоя в передней части рубки[23] и внимательно наблюдая за приготовлениями к отплытию, Джон Бреникен выслушивал последние указания мистера Уильяма Эндрю относительно декларации, в которой были обозначены товары, составляющие груз «Франклина». Затем судовладелец вручил ее молодому капитану.
— Если обстоятельства вынудят вас изменить маршрут, действуйте так, как сочтете нужным для пользы дела, и шлите известия об этом при первой же возможности. Наверное, «Франклин» сделает остановку у одного из Филиппинских островов, ведь вы, надо полагать, не намерены идти через Торресов пролив?
— Конечно, мистер Эндрю,— ответил капитан,— я вовсе не собираюсь рисковать «Франклином» в столь опасных водах к северу от Австралии. Мой маршрут должен быть таким: Гавайские и Марианские острова, остров Минданао на Филиппинах, остров Целебес[24], Макасарский пролив, а затем через Яванское море в Сингапур. Путь от Сингапура до Калькутты хорошо известен. Не думаю, что из-за ветров, дующих на западе Тихого океана, судно изменит курс. Однако, если вам понадобится дать мне важное распоряжение, телеграфируйте либо на Минданао, куда я, вероятно, зайду, либо в Сингапур, куда я зайду непременно.
— Договорились, Джон. Со своей стороны, как можно скорее сообщите мне котировку[25] товаров в Калькутте. Возможно, цены заставят меня изменить намерения относительно загрузки «Франклина» на обратный путь.
— Обязательно, мистер Эндрю,— ответил Джон Бреникен.
В этот момент к ним подошел Гарри Фелтон:
— Якорь под нами, капитан.
— А как отлив?…
— Начинает ощущаться.
— Так держать.
Затем капитан Джон, преисполненный признательности, повторил, обратившись к Уильяму Эндрю:
— Еще раз, мистер Эндрю, благодарю вас за то, что именно мне поручено командование «Франклином». Надеюсь оправдать ваше доверие…
— Нисколько не сомневаюсь, Джон,— ответил Уильям Эндрю,— я и не мог найти более достойного человека для такого дела!
Судовладелец, крепко пожав руку молодому капитану, направился в заднюю часть рубки.
К Джону подошли миссис Бреникен в сопровождении кормилицы с младенцем и супруги Баркер. Близилась минута расставания. Капитану оставалось лишь попрощаться с семьей.
Как известно, шел только второй год Доллиного замужества, и ее младенцу едва исполнилось девять месяцев. Хотя предстоящая разлука поселила в ее душе глубокую печаль, она старалась держаться как можно спокойнее. Ее кузина[26]Джейн, натура слабая и безвольная, напротив, не скрывала своего волнения. Она очень любила Долли, подле которой нередко забывала об огорчениях, причиняемых ей властным и вспыльчивым мужем.
Конечно, Джейн догадывалась о том, что на самом деле творится в душе кузины, ведь впервые со времени женитьбы супруги Бреникен вынуждены были расстаться. И если Долли хватало сил, чтобы сдерживать слезы, то можно сказать, за нее их проливала Джейн.
Что до Лена Баркера, то этот человек, взгляд которого никогда не смягчался ни от какого нежного чувства, прохаживался взад и вперед, погруженный в свои мысли и безучастный к происходящему. Было очевидно, что он вовсе не разделял настроений провожавших, которых привели на отплывающий корабль чувства любви и привязанности.
Капитан Джон, взяв руки жены в свои и прижав ее к себе, растроганным голосом заговорил:
— Долли, дорогая, я ухожу в море… Но не надолго, любимая… Всего несколько месяцев — и мы снова вместе… Нам ли пугаться моря — с таким-то кораблем да с такой командой?… Ничего не бойся, ведь ты жена моряка… Когда я вернусь, наш Уотик станет уже большим мальчиком,— ему исполнится год и три месяца… Он уже начнет говорить, и первое слово, которое я от него услышу по возвращении…
— …Будет твое имя! — ответила Долли.— Мы с ним всегда будем говорить о тебе!… Пиши мне при каждом удобном случае!… Я с таким нетерпением стану ждать твоих писем!… Я хочу знать, что ты делал, что собираешься делать… Пусть мои воспоминания о тебе и твои собственные мысли станут нераздельны…
— Да, милая Долли, я буду писать… И эти письма расскажут тебе не только о событиях нашего путешествия, но и о моей нежности, о моей любви…
— Ах, Джон, я ревную тебя к морю!… Я завидую тем любящим, которых ничто в жизни не разлучает!… Но нет… Не стоит об этом думать.
— Дорогая моя, ведь ты же знаешь, что я уезжаю ради нашего ребенка и ради тебя… Я должен обеспечить вас обоих! Если когда-нибудь наши надежды на состояние осуществятся, мы больше никогда не расстанемся!
Подошли Лен Баркер и Джейн. Капитан Джон повернулся к ним.
— Мой дорогой Лен,— сказал он,— оставляя жену и сына, я доверяю их вам как единственным родственникам, которые остаются у них в Сан-Диего!
[16] Трап — деревянная лестница на судне.
[17] Бак — здесь: носовая часть верхней палубы судна, а также надстройка на ней, называемая иногда полубаком.
[18] Клюз — отверстие в борту судна для выпуска за борт и выборки назад якорного каната с прикрепленным к нему якорем.
[19] Брейд-вымпел — флаг особой формы и рисунка, поднимаемый на грот-мачте в знак того, что на борту судна находится старший начальник.
[20] Клотик — толстый кружок, или сплюснутый шар, прикрывающий от дождя верхний срез мачт и других вертикальных сооружений на корабле; термин употребляется и в значении «самая верхняя точка судна».
[21] Гафель — рангоутное дерево, прикрепленное к мачте с задней стороны под углом; служит для прикрепления верхней кромки паруса.
[22] Стаксель — треугольный парус, поднимаемый впереди мачты к носу судна.