Мало найдется путешественников, могущих без вреда для себя терпеть всеистребляющее пекло,— если только они не уроженцы Австралии. Там, где абориген выстоит, иноземец упадет в изнеможении.
Караван по-прежнему двигался на северо-запад, с большим трудом преодолевая все те же красные песчаные дюны и тянущиеся параллельно друг другу гряды. Создавалось впечатление, что земля эта выжжена огнем и ее яркий цвет, еще усиливающийся от солнечных лучей, беспрестанно обжигает глаза. Песок был настолько раскален, что белые люди не могли ступать по нему босыми ногами. Что до черных, то, благодаря загрубевшей коже на ногах, они шли свободно, не чувствуя никакой боли. Здесь у них не было повода для жалоб, но тем не менее их злая воля делалась все более очевидной. Если бы Том Марикс, опасаясь, что придется защищаться от каких-нибудь кочевников, не стремился сохранить конвой в полном составе, он наверняка попросил бы миссис Бреникен уволить черных конвойных.
Мужественный начальник конвоя, видя, как тяготы и лишения, неизбежные для такого рода экспедиции, растут, порой говорил себе, что они преодолеваются впустую, но в такие минуты ему удавалось хорошо владеть собой, дабы не выдать собственных мыслей. Один только Зак Френ догадывался, о чем он думает, и даже обижался на него за неверие.
— В самом деле, Том,— сказал он ему как-то,— я и не подозревал, что вы способны падать духом!
— Падать духом?… Вы ошибаетесь, Зак. Во всяком случае, мне хватит смелости до конца выполнить свою задачу. Пугает не пустыня, а вероятность того, что, пройдя ее, мы будем вынуждены ни с чем вернуться туда, откуда пришли.
— Так, стало быть, по-вашему, капитан Джон погиб после побега Гарри Фелтона?
— Не знаю, Зак, да и вам известно не больше моего.
— Нет, я знаю, и знаю так же точно, как то, что корабль кренится на правый борт, если переложить руль влево!
— Вы, Зак, подобно миссис Бреникен и Годфри, принимаете желаемое за действительное. Хотелось бы, чтобы это было так. Но капитан Джон, если жив, находится в руках у инда, а где они?
— Они там, где они есть, Том, и именно туда пойдет караван, даже если ему придется еще полгода двигаться против ветра. Черт побери! Когда нельзя сделать поворот оверштаг[277], поворачивают через фордевинд[278], но всегда судно возвращается на свой маршрут.
— На море, когда известен пункт назначения,— да, Зак. Но разве кто-нибудь из нас знает, куда надо идти?
— Мы это узнаем, если не будем впадать в отчаяние.
— Да я не отчаиваюсь, Зак!
— Отчаиваетесь, Том, и, что еще хуже, перестаете это скрывать. Плох тот капитан, который не прячет своей обеспокоенности и повергает в уныние команду. Следите за своим лицом, Том,— не для миссис Бреникен, ее ничто не в силах поколебать, но для наших белых конвойных! Если они начнут действовать заодно с черными…
— Я ручаюсь за них, как за себя.
— А я ручаюсь за вас, Том! И не будем говорить о спуске флага, пока стоят мачты!
— Если кто и говорит об этом, то только мистер Баркер.
— Ох, Том, если б распоряжаться пришлось мне, то этот тип давно бы сидел в самом дальнем углу трюма с ядром на каждой ноге![279] Пусть поостережется, я с него глаз не спускаю!
Зак Френ правильно поступал, наблюдая за Леном Баркером. Если в экспедиции начнется смятение, это будет делом его рук; именно он подстрекал черных конвойных к бунту, и тут таилась одна из причин, грозившая помешать успеху предприятия. Но не будь ее, Том Марикс все равно не питал бы надежд на возможность отыскать инда и вызволить капитана Джона из плена.
Конечно, нельзя сказать, что караван, направляясь в район реки Фицрой, шел совсем уж наугад. Тем не менее обстоятельства, война например, могли заставить инда уйти с Земли Тасмана. Племена, порой насчитывающие от двухсот пятидесяти до трехсот душ, редко живут между собой в мире. Существуют застарелая ненависть и соперничество, требующие пролития крови.
Надо сказать, что у каннибалов война — это охота; враг — не только враг, он еще и дичь: победитель съедает побежденного. Отсюда стычки, преследования, перемещения с места на место, порой на далекие расстояния. Вот почему важно было узнать, не ушли ли инда в другие края, а узнать об этом можно, лишь повстречав какого-нибудь австралийца, идущего с северо-запада.
Именно поисками такого вот аборигена и занимались Том Марикс и помогавший ему Годфри, который, несмотря на наставления и даже приказания миссис Бреникен, нередко удалялся от каравана на много миль. Если он не искал колодец, значит, искал аборигена, впрочем, пока безрезультатно — край был совершенно безлюден. Да и какое человеческое существо, пусть даже грубое и неприхотливое, смогло бы долго переносить тяготы здешнего климата? Кочевать вблизи телеграфной линии — на такое еще аборигены отваживались, но и в этом случае они обрекали себя на тяжкие испытания.
Наконец, девятого марта, около половины десятого утра, невдалеке послышался характерный крик.
— Где-то поблизости аборигены,— сказал Том Марикс.
— Неужели? — удивилась Долли.
— Да, мадам, именно так они обычно кричат друг другу.
— Попробуем подойти к ним,— сказал Зак Френ.
Караван прошел вперед с сотню шагов, и Годфри увидал двух черных. Захватить их — дело нелегкое, поскольку австралийцы, едва завидев белых, пускаются наутек. Эти двое пытались скрыться за высокой красноватой дюной между куртинами спинифекса. Но конвойным удалось окружить их и привести к миссис Бреникен.
Одному из них было лет пятьдесят; другому, его сыну,— лет двадцать. Оба держали путь на станцию близ озера Вудс, относящуюся к сети станций, обслуживающих телеграфную линию. Их быстро удалось задобрить подарками — тканями и несколькими фунтами табаку,— и они с готовностью отвечали на вопросы, которые задавал им Том Марикс, тут же переводя ответы для миссис Бреникен, Годфри, Зака Френа и остальных.
Вначале австралийцы сообщили, куда они направляются, что, впрочем, мало интересовало наших путников. Затем Том Марикс спросил, откуда они шли,— и ответ на этот вопрос заслуживал серьезного внимания.
— Мы идем оттуда… далеко… очень далеко,— ответил отец, показав рукой на северо-запад.
— С побережья?
— Нет.
— С Земли Тасмана?
— Да. От реки Фицрой.
Именно к этой реке, как известно, и направлялся караван.
— Из какого вы племени? — спросил Том Марикс.
— Из племени гурси.
— Это кочевники?
Абориген, похоже, не понял вопроса.
— Это племя ходит от одной стоянки к другой,— разъяснял Том Марикс,— оно не живет в деревне?
— Оно живет в деревне Гурси,— отвечал сын, производивший впечатление довольно умного человека.
— Эта деревня находится возле реки Фицрой?
— Да, на расстоянии десяти полных дней от того места, где река впадает в море.
Река Фицрой впадает в залив Кинг, и именно там в 1883 году завершился второй поход «Долли-Хоуп». Юноша сказал о десяти днях пути, следовательно, деревня находилась в сотне миль от побережья.
Годфри отметил местонахождение деревни на крупномасштабной карте Западной Австралии, на которой была обозначена вся река Фицрой, протяженностью в двести пятьдесят миль, берущая начало где-то в глубине Земли Тасмана.
— Знаете ли вы племя инда? — спросил тогда Том Марикс.
Глаза отца и сына вспыхнули, когда они услыхали это слово.
— Очевидно, инда и гурси — два враждующих племени и между ними сейчас идет война,— заметил Том Марикс, обращаясь к миссис Бреникен.
— Похоже на то,— отвечала Долли,— и очень может быть, что наши аборигены знают, где сейчас инда. Расспросите их об этом, Том, и постарайтесь добиться ясных ответов. От них, возможно, будет зависеть успех наших поисков.
Том Марикс задал вопрос, и пожилой абориген без колебаний ответил, что племя инда обитает теперь в верховьях реки Фицрой.
— А как далеко они находятся от деревни Гурси? — спросил Том Марикс.