У мадам Кольбер, управляющей Дома Диор, день начался скверно. Всегда добрая и вежливая, она вдруг дошла до ссоры – настоящей перебранки! – с мсье Фовелем, молодым (и красивым) руководителем финансового отдела, и хотя обычно мадам Кольбер благоволила к нему, когда сегодня она отослала мсье Фовеля наверх, в его владения, уши бедняги полыхали от обиды.
А всего-то и причин было, что вопрос мсье Фовеля об одном из клиентов, чьи счета чересчур долго не оплачивались. В любой другой день мадам Кольбер поделилась бы с главным бухгалтером полным и не лишенным юмора анализом привычек клиента, его идиосинкразий и его надежности – ибо раньше или позже, но все клиенты открывали перед ней душу.
Однако сегодня она просто-таки накричала на беднягу: что-де ее дело – продавать платья, а его – собирать за них плату; и что ей некогда проверять денежные дела клиентов и их счета. Это – дело финансового отдела!
Все утро она не только ограничивалась лишь самыми короткими репликами, но и шпыняла девушек отдела продаж; она даже позволила себе сделать выговор Наташе – лучшей манекенщице Дома Диор, модели-звезде, за опоздание на примерку, хотя мадам Кольбер прекрасно знала, что метрополитен и автобусы сейчас работают в условиях «медленной забастовки» – то есть ходят, но так медленно, как только возможно. Хуже всего было то, что прекрасная Наташá реагировала на выговор совсем не как примадонна – то есть не спорила и не отругивалась. Лишь две большие слезинки скатились из ее глаз.
Но и это не все: мадам Кольбер не была уверена, что не перепутала приглашения на вечернюю демонстрацию коллекции Дома и места приглашенных. Как глава отдела продаж, мадам Кольбер была главной и почти всемогущей хозяйкой второго этажа. Именно она рассылала приглашения на показы коллекций; именно она могла отказать в приглашении или дать его, именно она отсеивала шпионов конкурентов и любопытствующих попусту; именно она преграждала путь нежелательным особам. Она отвечала за рассадку гостей – задача столь же сложная, что и стоящая перед метрдотелем дорогого ресторана, ибо клиенты должны получить места, соответствующие их весу в обществе, титулу и толщине бумажника. Мадам Кольбер командовала парадом мод, во многом от нее зависел порядок, в котором творения Диора представали перед публикой; и это она была главнокомандующим целого батальона одетых в черные платья сотрудниц отдела продаж – размещала их на лестнице и в залах, следя за тем, чтобы веселая и склонная к сплетням продавщица работала с веселой сплетницей-клиенткой, чтобы молчаливая и респектабельная женщина помогала сделать выбор солидным клиентам, чтобы хорошо знающая английский и умеющая убеждать сотрудница оказалась возле гостей из Америки, а решительная и строгая продавщица с командными нотками в голосе подошла к немцам и так далее.
Разумеется, когда особа, наделенная такой властью, пребывает в дурном расположении духа, это сказывается очень и очень на многом – и на многих. А кризис, который переживала мадам Кольбер, был связан с ее супругом Жюлем, которого она любила и уважала – и эта любовь и уважение лишь увеличивались все те два десятилетия, которые они прожили вместе. Милый, добрый, честный, умный Жюль, в одном мизинце которого было больше ума, чем во всем Министерстве внешних сношений со всеми его орденскими розетками и связями в обществе. Но Жюлю не хватало одного качества, вернее – двух: умения пробивать себе дорогу и – этих самых связей.
Жюль происходил из небогатой семьи, начинал с низов и достиг своего положения исключительно благодаря уму и таланту. Но теперь всякий раз, когда открывались возможности занять лучший, более высокий пост, Жюлю отказывали – в пользу кандидата пусть с меньшим интеллектом, но зато с большими связями. А тот, заняв этот более высокий пост, беззастенчиво использовал интеллект Жюля в интересах своей дальнейшей карьеры. Как его супруга, мадам Кольбер была в курсе некоторых моментов французской политики и не могла не знать, что немало сложнейших проблем было разрешено благодаря уму и интуиции Жюля Кольбера. Но снова и снова открывающиеся вакансии занимали другие, менее достойные кандидаты, нанося все новые и новые удары по его оптимизму и энтузиазму. В этом году мадам Кольбер впервые заметила в муже признаки растущей безнадежности и мизантропии. Сейчас ему было пятьдесят – и впереди его не ждало ничего, кроме роли министерского мальчика на побегушках. Он был готов опустить руки – и ее сердце разрывалось при виде перемен в человеке, которому она целиком посвятила себя.