Чем больше миссис Кеннеди скрывалась от прессы, тем яростнее пресса охотилась за ней. Корреспонденты почти не посещали Миддлбург в те моменты, когда там не было президента, поэтому первая леди могла вести практически нормальную жизнь. Мне посчастливилось быть одним из немногих людей, которых она в то время допускала в ближний круг.
Одной из главных рабочих задач в статусе первой леди для миссис Кеннеди стала реставрация общественных залов Белого дома и восстановление их былого великолепия. Много лет постоянной перестройки и смены хозяев изменили облик резиденции, и среди убранства почти не осталось действительно старинных вещей, которые бы помнили еще первых президентов. Миссис Кеннеди с удивительным пылом принялась за дело.
– Белый дом принадлежит всему американскому народу, – сказала она однажды, – и именно поэтому он должен быть символом мощи и богатства страны. Я хочу превратить его в живой музей истории страны, мистер Хилл. А вы как думаете?
Я никогда раньше об этом не задумывался, но первая леди самым серьезным образом отнеслась к этой идее. Новому президенту при вступлении на пост выплачивалась субсидия на обустройство Белого дома под свои нужды в размере 50 тысяч долларов. Дворецкий Уэст как-то обмолвился, что миссис Кеннеди уже потратила ее целиком на ремонт жилых помещений.
– Это прекрасная идея, миссис Кеннеди, но проблема в том, что вы вряд ли сможете найти достаточно денег для ее реализации. Например, чтобы купить новую машину для секретной службы, нам приходится проходить все круги бюрократии в конгрессе.
– Да, мы с президентом об этом уже говорили, – озорно прищурилась она. – Знаете что? Я создам специальный комитет!
– В Вашингтоне просто обожают всякие комитеты, – улыбнулся я, – так что вас наверняка поддержат.
Идея оказалась действительно блестящей. Миссис Кеннеди создала Комитет Белого дома по изящным искусствам, который, по сути, стал фондом для покупки предметов старины и поиска инвесторов, желающих передать какой-либо антиквариат в дар стране. Председателем комитета стал Генри Дюпон, состоятельный коллекционер и известный эксперт по американской старине. Он был известен тем, что превратил свой особняк в городе Уилмингтон, штат Делавэр, в настоящий музей под названием Винтертур.
Участие Дюпона придавало неоспоримый престиж проекту и открывало пути в дома обеспеченных людей, которые могли заинтересоваться возможностью передать в дар мебель или пожертвовать весомую сумму на восстановление и украшение Белого дома.
Вскоре миссис Кеннеди узнала, что многие предметы мебели, когда-либо принадлежавшие администрации президента, до сих пор хранятся на складе в Форт-Вашингтон. Мы отправились туда и провели несколько дней в пыльных и до невозможности захламленных комнатах. Порой первая леди застывала на месте возле очередной кучи на первый взгляд безликого барахла и указывала на какой-нибудь столик под завалом множества коробок.
– Вы посмотрите, какие красивые резные ножки! – с придыханием восклицала она, и мы принимались разгребать хлам, чтобы получше осмотреть это сокровище. Иногда такие вещи действительно оказывались сокровищами, которые лежали на складе еще со времен правления президента Джеймса Монро или Джона Кинси Адамса. У первой леди были отличный вкус и чутье на такие мелочи, и каждый найденный предмет в конце концов занимал законное место в залах Белого дома.
В середине марта миссис Кеннеди сообщила мне, что собирается посетить Нью-Йорк.
– Я хочу увидеться с моей сестрой Ли и провести с ней несколько дней, пока она снова не улетела в Лондон, – сказала она и добавила: – Еще мне нужно провести несколько встреч с торговцами антиквариатом. У них может быть кое-что интересное для Белого дома.
Прекрасно, подумал я, теперь я еще и в антиквариате буду разбираться. А вот ребятам из группы президента даже мысль такая в голову не придет, наверное. Ладно, по крайней мере, театральных премьер и показов мод в программе не предвидится.
– Прекрасно. Обожаю Нью-Йорк, – сказал я вслух.
– О, мистер Хилл, а вы часто там бывали? – оживилась первая леди.
В последний раз я посещал Нью-Йорк в качестве сопровождающего президента Эйзенхауэра. Он приехал туда, чтобы обсудить с вице-президентом Никсоном стратегию предвыборной кампании 1960 года, и был полон уверенности в своей победе над Кеннеди. Естественно, вряд ли стоило говорить об этом при ней.