– Джоанна, – прошептала миссис Марч.
Раньше она особо не задумывалась над этим именем, не спрашивала, почему Джордж выбрал именно его для своей героини. Она не знала ни одну Джоанну, вообще никогда не была знакома ни с одной. Она задумалась, был ли Джордж. Она надеялась, что был, потому что это означало бы с почти полной определенностью, что эта жуткая карикатурная героиня написана с кого-то другого.
Миссис Марч медленно попивала кофе и вспоминала (жалея себя), как она поддерживала Джорджа в самом начале его карьеры, как слушала его, как кивала независимо от того, что он говорил, и не жаловалась. Хотя она знала, что писательский труд больших денег не дает. Джордж часто сообщал это извиняющимся тоном, как и ее отец (без особых извинений). В те дни Джордж обычно водил ее в свой любимый маленький дешевый итальянский ресторанчик, где официанты на одном дыхании по памяти могли выпалить меню – каждый вечер оно было новым, и все – свежайшим. Там они садились за столик, не покрытый скатертью, между ними потрескивала свеча, вставленная в винную бутылку, и Джордж рассказывал ей про свой последний роман, про новую идею, словно у него каждый вечер тоже появлялось новое меню. Она поражалась искреннему интересу этого уважаемого профессора, преподававшего в колледже, к ее мнению. Она не хотела это испортить или сглазить, поэтому улыбалась, кивала и льстила ему. Все для него, все для ее Джорджа.
Что могло привести к этому унижению? Теперь весь мир станет смотреть на нее по-другому. Джордж так хорошо ее знал, может, предположил, что она никогда не прочитает книгу. Рискованный маневр. Но нет, пришла она к выводу с презрительной усмешкой, он на самом деле плохо ее знает. Джоанна совсем не походила на нее. Теперь миссис Марч очень ярко ее представляла – сидящую рядом с ней в убогом маленьком кафе, вспотевшую, с почерневшими зубами, пятнами на груди, ведущую жалкую и несчастливую жизнь. Миссис Марч задумалась, не пойти ли ей по книжным магазинам – купить все экземпляры и каким-то образом их уничтожить, например, устроить большой костер одним холодным декабрьским вечером. Но это, конечно же, было безумием.
Она постукивала пальцами по столу, то и дело смотрела на часы, но ничего не видела; потом беспокойство так охватило ее, что стало просто невыносимым, и она решила вернуться домой и прочитать книгу. У Джорджа в кабинете лежало несколько экземпляров, и до вечера он домой не вернется.
Она расплатилась за кофе и извинилась за то, что ее подруга Джоанна так и не пришла. Остывший латте, на котором опала пена, остался стоять на столе. Официант в черном переднике просто не обратил на нее внимания, когда она уходила. Колготки сморщились у нее на лодыжках, напоминая нахмурившиеся брови, словно таким образом реагировали на холод.
По пути домой миссис Марч проходила магазин одежды, где две продавщицы раздевали в витрине манекен. Женщины с яростью дергали вещи, одна сняла шляпу и палантин, вторая стянула платье. Обнажилась одна блестящая грудь без соска. Манекен смотрел такими яркими голубыми глазами с черными ресницами, с таким болезненным и несчастным выражением лица, что миссис Марч была вынуждена отвернуться.
Глава III
Мистер и миссис Марч жили в довольно уютной квартире в Верхнем Ист-Сайде [3]. Над входом в дом, на темно-зеленом навесе курсивом был написан адрес, причем каждое слово с большой буквы, как в названии книги или фильма – «Сорок Девятая Улица, Дом Десять».
В здании были маленькие окна, по виду напоминавшие коробки, и маленькие, также напоминавшие коробки кондиционеры. Сейчас в здании был дневной швейцар в форменной одежде. Он вежливо поприветствовал миссис Марч, когда она вошла в холл. «Вежливый, но относится с презрением», – подумала миссис Марч. Она всегда предполагала, что он ее презирает – и, скорее всего, и остальных жильцов. Как он может их не презирать, когда он тут для того, чтобы им прислуживать, подстраиваться под образ их жизни, в то время как они живут в роскоши, и никто даже не удосужился узнать что-то про него? Хотя, подумала она печально, может, другие и прилагали усилия, чтобы познакомиться с ним поближе. Может, его манера поведения с ней объяснялась как раз тем фактом, что она никогда не спрашивала его про него самого, за все эти годы она ни разу не обратила внимание, носит ли он обручальное кольцо, лежат ли у него на письменном столе рисунки его детей. Он явно считал ее недостойной и неподходящей для этого дома, в сравнении с другими проживавшими в нем женщинами – вышедшими на пенсию балеринами и бывшими моделями, среди которых были и наследницы крупных состояний.
3
Верхний Ист-Сайд – наиболее респектабельная часть Манхэттена, где проживает верхушка среднего класса.