У меня возникла идея, куда мы ехали, еще когда мы были в паре кварталов, но я не была уверена, пока Трэвис не припарковался перед корпусом Бартлена.
— Ты шутишь, да?
— Неа, — сказал он, хлопнул водительской дверцей, а затем оббежал машину, чтобы открыть мою.
Трэвис взял меня за руку, и мы быстро и тихо обошли здание сзади.
— Нет, — сказала я, глядя в открытое окно подвала.
Не успела я возразить еще что-нибудь, Трэвис уже присел и спрыгнул вниз.
— Ну же, Голубка!
Снег все еще лежал на земле. Я стала бы мокрой и замерзшей, и у меня мгновенно испортилось бы настроение.
— Ни за что!
Руки Трэвиса в темноте подвала выглядели, как когти кошки под дверью.
— Это будет как в старые добрые времена!
— Нет значит нет, Трэвис. Нет, черт возьми.
— Мне здесь одиноко.
— Это ужасная идея.
— Ты испортишь весь мой план!
— Ты с ума сошел! Это даже не мое платье, и ты просишь меня его испортить!
— Ну да, для этого рановато.
Я слышала, что он пытался не засмеяться. Я скрестила руки. После долгой паузы, тихий и отчаянный голос Трэвиса разнесся из окна.
— Пожалуйста?
Я закатила глаза.
— Хорошо.
Я развернулась, спрыгнула, взвизгнув, и оказалась в руках Трэвиса в подвале Бартлена — здания, где мы впервые встретились.
Трэвис осветил нам дорогу телефоном, и мы пошли по коридорам. Наконец, один из них привел к знакомой большой комнате. Без криков и без пьяных стоящих плечом к плечу парней из братства, она казалась больше и менее… потной.
Я почти слышала голос Адама, ревущий через мегафон, и почти чувствовала взрыв энергии, когда Трэвис входил в комнату. Я подумала о крови, которой был забрызган мой кардиган, и о том, как мой взгляд упал в тот день на черные ботинки.
Трэвис потянул меня в центр комнаты. В моих мыслях возникли воспоминания о том, как он вытирал с моего лица кровь и отталкивал всех, кто близко ко мне подходил.
— Голубка, — сказал Трэвис, почти одновременно с тем, как он произнес это в моей памяти. — Это то место, где все началось. Где я увидел тебя впервые. Когда ты перевернула весь мой гребаный мир вверх ногами. — Он наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку, после чего вручил мне маленькую коробочку. — Подарок не дорогой. Хотя я и копил на него.
Я открыла его, и на моем лице возникла широкая улыбка. Это был браслет с маленькими подвесками.
— Это история о нас, — сказал он.
Свитер, два игральных кубика, зеленый шарик с трилистником на нем. Я посмотрела на Трэвиса.
— Это означает твои ставки, — сказал он, указывая на кубик, — а это — первая ночь, когда мы танцевали вместе, — сказал он, указывая на красный шарик.
Следующей подвеской был мотоцикл, а следующей — сердце.
— Первый раз, когда я сказала, что люблю тебя?
— Ага, — он выглядел довольным, и я полагала, что у меня такой же вид.
— А эта? — сказала я, указывая на колоду карт. — Ночь покера у твоего папы?
Трэвис снова улыбнулся. Дальше была индейка, и я засмеялась. Следующий шарик был чисто черным.
— Время, когда мы были не вместе. Самое темное время моей жизни.
Дальше был горящий шарик. Я не любила думать о пожаре, но он был частью нашей истории, и был частью нас. Следующей подвеской было кольцо.
Я посмотрела на Трэвиса.
— Это удивительно.
— Видишь, здесь еще осталось место. Это только начало нашей истории, Гулька.
Я надела браслет на запястье. Трэвис помог мне с застежкой, а затем что-то нажал в телефоне и отложил его на маленький столик в метре от нас. Он положил руки мне на плечи, и заиграла музыка. Это была песня, под которую мы танцевали на моем прошлогоднем дне рождения.
— Я понятия не имела, — сказала я.
— О чём?
— О том, что ты настолько сентиментальный.
— Да, ты понятия не имела.
Я положила голову ему на плечо, радуясь, что на этот раз я могу его поцеловать после того, как закончится песня. Как только музыка закончилась, я прикоснулась своими губами к его и вручила ему небольшой красный мешочек.
— Я должна была первой отдать тебе его. Подарить что-то, подобное твоему браслету, невозможно.
— Не имеет значения, что это, Голубка. Ты уже дала мне все, что я когда-либо хотел.
Перевод специально для группы vk.com/bdisaster.