Он нахмурился.
– Конечно, красивые женщины вроде вас не должны забивать свои хорошенькие головки подобными вещами, но вдруг у вас есть нечто вроде «Ворона»? Что-то столь же свежее и волнующее, но с женской точки зрения?
– Вы имеете в виду, что-то мрачное?
– Да, – сказал он, воодушевляясь своей идеей, – да. Именно так – мрачное. Очень мрачное. Думаю, на это будет спрос. Мрачные, пугающие истории для дам.
– Значит, вам нужна некая миссис По?
– Ха! Вот именно. Это ваш счастливый билет.
– А мне будут платить столько же, сколько мистеру По? – нахально спросила я. Отчаянные времена требуют решительных действий.
Он подчеркнул неуместность моего вопроса длинной паузой.
– С тех пор как мистер По вошел в штат, я ничего ему не платил. Думаю, такие условия вам не понравятся.
Даже завидуя успехам мистера По, я не могла не посочувствовать ему. Хотя, возможно, он достаточно состоятельный человек, как Лонгфелло[8] или Брайант,[9] и не нуждается ни в деньгах, ни в моем сострадании. И уж в любом случае, он не состоит в браке с распутным художником-портретистом.
Мистер Моррис проводил меня до двери.
– «Миррор» – популярный журнал, миссис Осгуд. Всякая заумная литература нас не интересует. Принесите мне что-нибудь свежее, увлекательное. И мрачное, такое, что заставило бы дам бояться задуть ночью свечу. Сделайте это, и я посмотрю, что смогу сделать для вас. Только не отворачивайтесь от нас, достигнув вершины, как это сделал мистер По.
– Не отвернусь, – обещаю я.
– По – злейший враг самому себе. Не успев подружиться с людьми, он превращает их в своих недоброжелателей.
– Интересно, отчего у него такой трудный характер?
Мистер Моррис пожал плечами:
– А отчего волки кусаются? Такими уж они уродились. – Он держал дверь открытой, впуская в помещение прохладный воздух. – Передавайте привет мистеру Осгуду.
– Спасибо, – сказала я, – передам. – Если он уже устал от своей нынешней пассии и вернулся домой.
Вскоре я оказалась на Нассау-стрит. Стоял теплый для февраля день, и поэтому на тротуаре было по щиколотку жидкой грязи. Туда-сюда сновали джентльмены, облаченные в застегнутые на все пуговицы пальто и в цилиндры. Они бросали в мою сторону любопытные взгляды, не понимая, то ли я леди, которую следует приветствовать, приподняв шляпу, то ли шлюха, которая забрела в их святая святых. Немногие женщины, независимо от их общественного положения, отваживаются пересечь границы делового центра Нью-Йорка, этого машинного отделения величайшей в мире фабрики по производству денег.
Сгибаясь под пронзительным ветром, неизменным атрибутом зимы в этом островном городе, я свернула за угол на Энн-стрит. Мимо прогрохотало ландо, разбрызгивая колесами талый снег. Через дорогу в отбросах рылась свинья, одна из тысяч свиней, которые бродили по улицам и в богатых, и в бедных районах. Влажный воздух был пропитан запахом дыма, поднимающегося из множества печных труб на крышах, вонью конского навоза, гниющего мусора и мочи. Говорят, моряки могут унюхать Нью-Йорк еще за шесть миль до берега. Не сомневаюсь, что так оно и есть.
Миновав два коротких квартала и дойдя по Энн-стрит до Американского музея Барнума[10] с его афишами, рекламирующими фальшивки вроде няньки, ходившей в детстве за президентом Вашингтоном, и фиджийской русалки,[11] я добралась до расчищенного от снега Бродвея. Поток транспорта струился передо мной по оживленной магистрали, словно кто-то вскрыл кровеносный сосуд города, и тот истекал теперь всевозможными экипажами, бегущими по ухабистой мостовой. Тут было невозможно шумно. Стучали массивные копыта мохнатых тяжеловозов, тянувших по улице громыхающие повозки с бочками, скрипели влекомые лошадьми кареты, дребезжали наемные экипажи и омнибусы, из окон которых глядели многочисленные лица. Щелкали кнуты, кричали кучера, заливались лаем собаки. В довершение всего на балконе музея Барнума играл духовой оркестр. Не всякий рассудок способен такое вынести!
Подобрав юбки, я поспешила через дорогу, маневрируя в потоке транспорта, и, запыхавшись, очутилась возле отеля «Астор-хауз». Казалось, все шесть этажей этого облицованного цельным гранитом элегантного здания неодобрительно смотрят на меня, словно бы зная, что в дорогом ридикюле, висящем у меня на локте, всего пара центов.
Всего лишь месяц тому назад я была в числе его избалованных постояльцев, пользующихся привилегией принимать горячие ванны, наполненные водопроводной водой. А еще я могла наслаждаться чтением при свете газовых ламп и вкушать table d’hоte[12] в обществе богатых красавцев. Когда мы переехали в Нью-Йорк из Лондона, Сэмюэл настоял, чтоб мы поселились в «Астор-хаузе» – чтобы произвести хорошее впечатление.
8
9
10
11
12