Сидит, бывало, весь гнутый, у огня и одно херес глушит.
Вечно его пил.
Херес.
Такое белое крепкое вино, и уж старик его потреблял подогретым, перегретым, жженным и подслащенным, а то с сушеным хлебцем или с яйцом.
Только на хересе и жил, когда уже душа не принимала пищи.
Всё шутки свои шутковал, сказки свои рассказывал, да кто же слушать станет.
Ну а потом и вовсе — грязный, стыдно даже, как гора, раздутый, валился навзничь, как еще постель не проломил.
Всю жизнь одно куражился, а тут одно каялся, смирялся.
Джон Шекспир сделался папистом.
Глава восьмая
Третьи убийцы
Тут и конец ему пришел.
Да ладно, хватит про эти ужасы.
Лучше про мои про собственные тощие года…
Видно, через эту исполнительную помощь мистер Шекспир и прибился к мистеру Бербеджу[32].
Это я про мистера Джеймса Бербеджа, прекрасного дельца.
И тогда-то, видно, когда он втерся к мистеру Бербеджу в доверье, мистер Шекспир в один период времени играл на сцене.
Ну, и вы уж сразу небось подумали, коли человек так умеет притворяться и врать насчет Бидфорда, когда на самом деле был в Уилмкоте, вы небось себе вообразили, что великий притворщик, ясное дело, окажется прямо чудо каким актером.
Как бы не так.
Мне уж порассказали.
И главное дело, чьему сужденью можно доверять.
То есть кто своими глазами видел, своими ушами слышал, как он играл на сцене.
Мой деверь, Нед, к примеру, меньшой его братишка[33].
С большим дарованием актер, мне про Неда говорили. Уж надо думать. И он будто бы играл даже в пьесах моего супруга. И мой супруг будто бы писал некоторые роли прямо для него. Одну там, помнится, звали Розалиндой[34]. (Мужчинам в театре приходится женщинами прикидываться.)
Так вот, Нед — он говорил, что его старший брат Вил не то чтоб хорошо играл.
Что ж удивительного.
Пусть мистер Шекспир и был отпетый враль, а не приспособил его Господь для актерского дела.
Врать с глазу на глаз — это одно.
При всех прикидываться — совсем иное.
Ну, не было у него этого, что называют Сценическая Внешность, и голос тоже небогатый.
Это Нед мне объяснил.
У Эдмунда, у того эта Сценическая Внешность как раз была. И голос — что петь, что говорить, хоть тоненько, хоть басом.
Зато мистеру Шекспиру были по плечу, как брат его их называл, второстепенные роли.
Ну, призраки, глашатаи, третьи убийцы, четвертые гонцы и тому подобная сволочь.
Но даже и в тех ролях он не имел успеха.
Бывало, даже и слова перезабудет, но сразу же, на месте, ловко присочинит собственные речи.
Вот тут-то мистер Бербедж и сообразил.
Засадил неудалого актера за работу, чтоб подправлял чужие пьесы, брал залежалый товар и подновлял, вдыхал в мертвый труп новую жизнь.
Успех, наконец-то, — так сказал мой супруг.
Доволен был. Сиял, как медный таз.
А я не знала, что и думать.
(Да и сейчас не знаю. Мир — это не театр[35].)
Но хоть и недолго счастье продолжалось, тогда-то дела у него шли как по маслу.
Мистер Шекспир работать очень хорошо умел, когда захочет.
Всегда так было. Как-то раз сад мне прополол за полчаса. Правда, гроздовник весь повыдергал, и листовик, зато уж и сорняка ни единого он не оставил.
И тогда в Лондоне, когда переделывал для мистера Бербеджа эти негожие пьесы, он работал споро, и не за страх, а за совесть, и он работал долго.
И на том Рождестве, в 1590 году, когда у нас замерз Чарлькотский пруд, он с посыльным отправил всем нам гостинцев.
Мне достались подвязки лучшего гранадского шелку.
И он эту куклу прислал Сусанне — с шевелящимися ногами-руками и закрывающимися глазами.
И музыкальную шкатулку Гамнету и Юдифи, нашим близнецам.
Она и сейчас у Юдифи, шкатулка эта. Только муженек, Куини, ее возьми да поломай. Теперь уж не играет она музыку. А то, бывало, «Зеленые рукава» играет, и «Ветр осенний». И еще мотивчик, «Бим-бом колокола», вызванивает. Ну и «Рушится Лондонский мост»[36], это, конечно, тоже.
Мистер Шекспир про Гамнета и Юдифь думал всегда сразу про обоих вместе.
Что уж хорошего.
Разве это любовь.
Когда бедный Гамнет нас навсегда покинул, на Юдифь он как на привидение стал смотреть.
Не нравилось ему, что она читать не может.
Не нравилось, что ничего она не хотела сделать отцу в угоду.
32
Джеймс Бербедж (1530–1597) — видный английский театральный предприниматель, построил первое театральное здание в Лондоне в 1576 году. Шекспир познакомился с ним через сына Джеймса, своего друга Ричарда Бербеджа (1567–1619), величайшего трагического актера своего времени.
34
Персонаж комедии «Как вам это понравится». Как известно, женские роли в английском театре тогда исполняли мужчины.
35
Ср. «Как вам это понравится», акт 2, сц. 7: «Весь мир — театр, и люди в нем актеры», цитата, столь заезженная, что теперь уж мало кто помнит, откуда она взята.