– Другими словами, Пат встречалась здесь с Кери?
– Очень часто.
– Как часто?
Гюнес сложил свой подбородок вдвое.
– По меньшей мере два раза в неделю после полудня, и один или два раза вечером. Это продолжалось в течение пяти месяцев.
– А когда это было в последний раз?
Гюнес на секунду задумался.
– Два дня назад. У них здесь произошла сцена. Она хотела, чтобы они пошли к нему, а он не хотел. Соображаете?
Я стал рыться в своих воспоминаниях, но во вторник я работал до трех утра.
– Почему? – буркнул я.
– Насколько я мог понять, Кери она уже надоела. – Он достал бутылку рома и стакан и поставил их рядом. – Кери вертелся вокруг другой женщины, певицы моего оркестра. Но миссис Стен не оставляла его в покое. Она проглотила по крайней мере бутылку и пообещала разбить ему ею голову, если он вздумает ее бросить.
– Вы рассказали об этом Джиму Пурвису?
У Гюнеса был удивленный вид.
– Ну конечно, боже мой! Уже давно. Он и Монт приходили еще вечером.
Я плеснул в стакан рому.
– И что же произошло? Я имеют в виду между ней и Кери?
– Он принял это за шутку. Но, судя по тому, что рассказали мне Джим и Монт, и по тому, что я прочел в газете, мне кажется, что она сдержала свое слово. Только вместо бутылки воспользовалась револьвером.
Мне понравился вкус рома. Чтобы усилить это впечатление, я налил себе еще стакан.
– Вы уверены, что это была моя Пат?
Толстяк скорчил недоумевающую физиономию.
– Конечно, вы никогда не представляли меня своей жене. Правда, мистер Греди, который был здесь как-то вечерком, сказал, что они зашли уж слишком далеко и что обоим достанется, если это дойдет до вас. Потом еще двое парней, которые хорошо знают вас и ее, говорили приблизительно то же самое.
Я налил себе третий стакан. Игра сделана, глупо после всего услышанного быть таким упрямцем. Белое – это белое, а черное – это черное, и неверных жен – легион. В Нью-Йорке, в Сан-Франциско и повсюду, куда бы ни вела дорога. Даже в Библии говорится об этом.
Я ощутил возле себя тепло чужого тела. Ко мне прижалась маленькая блондинка. Она неплохо сложена и обещала быть довольно забавной. Может быть, если я сильно напьюсь, она поможет мне забыть Пат? Она еще плотнее прижала свое бедро к моему.
– Если это может вас заинтересовать, то знайте, что вы мне страшно нравитесь.
– Не будь дурой! – предупредил Гюнес. – Это коп.
– Ну и что же? – возразила девчонка. – Разве копы не признают любовь?
Я сказал Гюнесу, чтобы он достал для нее стакан. Он налил ей смесь бурбона и продолжил наш разговор.
– К тому же у меня есть глаза и уши. Девушка имеет рыжие волосы. Кери называл ее Пат. И однажды вечером я понял, что он рискует многим, играя в такие игры с женой детектива, хотя имени детектива никто не называет.
Маленькая блондинка продолжала тереться об меня, как кошечка, у которой что-то на уме.
– А вы не могли бы подняться ко мне? – предложила она. – Я всегда мечтала переспать с типом такого роста, у которого сломан нос.
Гюнес налил ей еще порцию бурбона и поставил бутылку на стойку.
– Кстати, раз вы здесь, Герман, можете взять это с собой. Я хотел отдать это Джиму Пурвису, но в этот момент здесь была банда шалопаев и две девицы, которые начали вырывать друг у друга волосы. Так что я позабыл об этом.
– Что такое?
Гюнес открыл ящик и вытащил оттуда белую кожаную сумочку, вид которой был мне очень знаком.
– Вот. – Он положил ее на прилавок рядом с бутылкой рома.
– Ваша жена забыла ее тут во вторник вечером. Я полагаю, из-за неприятной сцены с Кери. – Он нагнулся и прошептал: – Вы знаете, почему женщины так к нему липнут и что об этом говорят? Вы знаете, что они рассказывают об его манере делать это?
– Нет, – сухо проронил я, – и не хочу знать.
У меня сложилось впечатление, что я плаваю в грязи. Ром неприятно переливался в желудке, а блондинка настойчиво терлась о некоторые части моего тела.
– Ну, вы отлично понимаете, что я хочу сказать, – промолвил Гюнес.
Я открыл сумочку из белой кожи. Это был мой подарок ей ко дню рождения. В ней лежала расческа, в которой еще осталось несколько рыжих волосков, пудреница, пять бумажек по пять долларов, шесть по одному и мелочь. Там были также счета за свет и газ, адресованные Герману Стену. И другие счета...
Я сложил все обратно в сумочку и вновь наполнил стакан. Быть иногда слепым – это отлично. Но все коты шипят и выгибают спину, когда их ласкают не так, как им нравится, и существуют штуки, которые трудно проглотить.
Малышка продолжала виснуть на мне.
– А почему бы и нет?
Я резко повернулся и вновь наполнил стакан. Все три подбородка Гюнеса задрожали, когда он с живостью воскликнул:
– Тогда идите, Герман, и запачкайтесь тоже! Я понимаю, каково вам это слышать. И так как я должен был бы тогда как-то вам помочь, то все это за мой счет. – Он бросил взгляд на пьяную девчонку. – И если хотите знать, я нарочно держал наготове эту кошечку.
– Это он обо мне говорит, – улыбнулась блондиночка.
– Я хочу спросить вас об одной вещи, – обратился я к Гюнесу.
Я поднес стакан к губам и затем так резко поставил его на стол, что дно отлетело и ром разлился. Одним махом руки я столкнул осколки и схватил Гюнеса за ворот рубашки.
– Минутку. Сколько, вы сказали, выпила Пат во вторник вечером?
Он с удивлением взглянул на меня.
– Восемь, девять порций, а может и больше. Почему вы это спрашиваете?
– А что она пила?
– Ром, сухой ром.
Я хохотал, не в силах остановиться. Хохотал во все горло. Я выпустил рубашку Гюнеса и закрыл бутылку рома пробкой.
– Ну и что? – изумился он. – Что тут странного?
– Ничего. Все отлично сходится.
Я слегка шлепнул блондинку по аппетитной попке и направился к выходу. Один... В первый раз за многие часы я опять стал Германом Стеном, мужем Патриции Стен. Теперь у меня была не только вера, чтобы поддержать меня в минуту слабости. У меня было кое-что и другое. У меня также имелись серьезные доказательства. Инспектор Греди и Майерс видели молодую рыжую женщину вместе с Кери. Гюнес слышал, как рыдающая женщина угрожала Кери. Мистер Свенсон видел поднимающуюся по лестнице к Лилу Кери рыжую женщину. Ее сходство с Пат было действительно удивительным. Но это могла быть какая угодно женщина, только не Пат. Это не могла быть она.
Я остановился на тротуаре возле клуба и наблюдал, как заря освещает все вокруг. Я должен был понять это даже по анализу крови. Гюнес сказал, что Пат была совершенно пьяна. Еще бы – кто угодно потеряет сознание с 0,17 миллиграммами алкоголя в крови. Но к Пат это не относится, потому что она совершенно не переносит алкоголя – ей достаточно одного стакана, чтобы сразу потерять сознание.
Этому может быть лишь одно объяснение. Где-то в Нью-Йорке существует рыжая девица, чувствующая себя в постели Кери, как у себя дома. Девушка высокая и красивая. Девушка с рыжими волосами, похожая на Пат. Девушка, у которой походка, голос, даже жесты настолько похожи, что она может сойти за Пат.
И по неизвестной для меня причине она к этому стремится.
Глава 5
Двухэтажный фасад из серого камня выглядел совсем не зловеще. Когда-то тут были деревья и газон, но со временем все исчезло. Теперь дом возвышается в самом центре прогресса. Доходные меблированные комнаты выходят на три стороны. Окна последнего этажа смотрят на сооружение для кондиционирования воздуха клуба «флибустьеров».
Я стоял и при свете восходящего солнца смотрел на дом. В окнах нижнего и первого этажей было темно, но в окнах Свенсонов горел свет.
Я поднялся на второй этаж. Полицейский в форме расположился в коридоре перед квартирой убитого и читал утреннюю газету. Он качался на задних ножках своего стула, а на другом стуле стояла чашка дымящегося кофе и тарелка с домашним печеньем.