Я сказала этому человеку:
— Внизу полиция. Вы убийца. Вы убили человека.
Он вытащил револьвер, наставил его на меня и процедил:
— Да, я убил его…»
Потом, видимо, желая сделать себе рекламу, она рассказала, как я хотел ее оглушить, но она благодаря физической силе и ловкости одолела меня. Каким-то чудом увернувшись, я удрал через окно… Ни больше, ни меньше…
Этот кретин репортер даже не поинтересовался у нее, почему же тогда полиция обнаружила ее в ванной связанной по рукам и ногам. Над статьей была помещена ее фотография.
Тут я неожиданно вспомнил о Мире, и мне стало дурно. Пожалуй, единственным моим оправданием может быть то, что я ее не так уж сильно хотел. То, что у нас с ней произошло, больше походило на изнасилование. Причем жертвой являлся я.
Я сделал еще глоток бурбона и спросил себя, чем же Мира может заниматься в свободное время. Ответа на этот вопрос у меня не было. Продолжая просматривать газеты, я наткнулся на интервью с теми, кто жил в одном доме с Кери. Я перечитал его три раза. Похоже, оно кое-что объясняло.
«Чарльз Свенсон, бывший страховой агент, пенсионер, и его жена, живущие этажом ниже квартиры, где произошло преступление, подтвердили свое первоначальное заявление о том, что миссис Стон была именно той рыжеволосой женщиной, которую они неоднократно видели поднимающейся в квартиру убитого.
Миссис Свенсон заявила:
— Мой муж и я, мы подумали, что, может быть, видели какую-нибудь другую женщину с такими же волосами, такой же походкой, таким же лицом…»
Одна мысль засела у меня в голове. Уж слишком все гладко сходилось, чтобы быть правдой. Все-таки тогда, в комиссариате, старый прохвост немного колебался, прежде чем опознал Пат. А потом ему захотелось попасть в газеты… И его жена, наверно, точно такая же.
«Но потом, еще раз все вспомнив, пришли к выводу, что это была совершенно точно она. Родинку у нее на щеке ни с какой другой не спутаешь…»
И еще они угощали кофе и пирожными полицейского, дежурившего возле квартиры Кери. Они делали все, чтобы быть в курсе дела. Зачем?
Я почувствовал, что начинаю догадываться.
Когда я спросил у Пат, что она делала с зеленым домашним платьем, она мне ответила:
«Я его отдала. Да, теперь я вспомнила — пришла женщина и сказала, что собирает вещи для бедных. Я отдала ей это платье и некоторые другие вещи. Они мне были не нужны.
— Это была мисс Велл?
— Нет, не она. Очень приятная, совсем седая старушка…»
У миссис Свенсон седые волосы и очень приятный вид.
Я обернул вокруг бедер полотенце и, шлепая босыми ногами, отправился в ту кабинку, где стоял телефон. Я набрал номер Абе Фитцеля.
Трубку подняли почти сразу же:
— Миссис Фитцель слушает.
— Это Герман, Ширли.
— Просто великолепно, что ты позвонил! — воскликнула она. — Я так рада, что ты позвонил! Герман, здорово, что ты пытаешься спасти Пат. Тот пройдоха, к которому она ходила на квартиру, лучшего не заслужил. Он, конечно же, вколол ей наркотики. Я не верю, что Пат могла сделать что-то подобное!
Я спросил, откуда она все это знает.
— Она просто молилась на тебя, Герман. Ты был для нее всем. И она была очень счастлива! Поверь, я знаю, поскольку мы подруги, а женщины многое рассказывают друг другу. У нее никогда не было и не могло быть другого мужчины, кроме тебя, Герман!
Я проглотил застрявший в горле комок.
— Ширли, я тебя просто обожаю, и, если мне удастся выкарабкаться из этого дерьма, пришлю тебе букет орхидей. Кстати, твой муж дома? — Я почувствовал, что настроение мое улучшилось.
— Нет, его нет. Он, кажется, поехал что-то узнать насчет Peгa Хенсона.
— Это хорошо. Если Абе позвонит, скажи ему, чтобы он хорошенько разузнал о Свенсонах. Они живут этажом ниже Кери. У меня появилась очень забавная мысль… Скажи Абе, пусть узнает в полиции нравов, не числится ли за ними что-нибудь…
— Да, я передам ему это, как только он мне позвонит.
Положив трубку, я вернулся в свою кабинку.
Теперь мне предстояло вспомнить все что можно о прошлом Пат.
К сожалению, помнил я не так уж много.
Ее прадед, Дэниэль Еган, поселился в Бруклине через несколько лет после того, как кончилась война Севера и Юга. Он был крупным землевладельцем. Около тысяча девятисотого года стал заметной фигурой в Нью-Йорке, но вскоре спился и спустил девять десятых своего состояния.
Пат мне часто говорила; «Если бы прадед занимался делом, а не валял дурака, у Еганов и сейчас было бы полно денег».
Но все получилось по-другому.
Отцу Пат осталось небольшое наследство. Ее мать окончила колледж и приехала в Бруклин из Денвера. Было это во время первой мировой войны. Из родственников со стороны матери у Пат была лишь кузина, которую она никогда не видела.