Я выложил на стол очередную десятку и поднялся.
— Спасибо за все. Сдачу можете оставить себе.
— Благодарю. Всегда к вашим услугам. Уж я порасспрошу своих девочек насчет вашей птички. Позвоните, может что и узнаю.
— Отлично,— сказал я, переждал какое-то время после ухода Джека, вышел на улицу и снова сел за руль. Сегодня я собирался наконец выяснить подробности своей биографии. Вернее, биографии Джонни.
На это потребовалось не так много сил, я даже получил удовольствие. Начал с регистрационных книг ратуши, откуда установил, что я родился девятого декабря 1917 года, осиротел, когда учился еще в средней школе, и был официально усыновлен дядей-холостяком, умершим во время моей службы за границей. Потом я раскопал сведения о всей своей семье, узнал, где мы жили, а в библиотеке из старых газет выяснил некоторые факты о своем пребывании в армии.
Оказалось, что я прошел военную подготовку где-то на юге, а за границу был направлен уже потом.
Еще раз перебрав в уме все детали, я уверился, что теперь могу безболезненно отвечать на любые вопросы о своем прошлом. В четверть третьего я позвонил Легану. Он предложил мне встретиться на автостоянке на западной окраине города, но в голосе его слышались какие-то странные нотки.
Стоянку я нашел без труда, подъехал к ограде и заглушил мотор. Его автомобиль появился через пару минут. Я помахал ему рукой. Он припарковал машину и пересел ко мне.
— Какие-нибудь новости?—спросил я,
— Целая куча!
Он смотрел на меня как-то непонятно.
— Выяснили, кто были эти ребята?
— Нет... Я выяснил, кем были вы.
Он сунул руку в боковой карман и вытащил конверт.
Потом неторопливо извлек оттуда несколько газетных вырезок и какой-то печатный циркуляр.
— Взгляните.
Я поглядел, на бумагу очень внимательно, ибо циркуляр был полицейским, с фотографией мужчины!
С моей фотографией. Звали меня Джордж Уилсон. Я разыскивался по обвинению в вооруженном ограблении и преднамеренном убийстве.
Глава 7
— Где вы раскопали такое? — Это было все, что мне удалось из себя выдавить.
— В нашей паршивой газетке отличный архив. Читайте до конца.
Я дочитал. Здесь помещались отчеты о преступлениях, в которых меня подозревали. Все мои злодеяния были датированы, а последнее произошло за три недели до того, как я потерял память.
Я сунул бумаги обратно в конверт и вернул Легану.
— Что вы собираетесь делать с этим?
— Сам не знаю.— Он поглядел в окно. — Сказать по правде, ума не приложу. Вы же видите, что вас разыскивает полиция.
— Как-нибудь обойдется.
— Обойдется, пока вы не оставляете отпечатков. Но рано или поздно копы что-то предпримут. Конечно, можно все свалить на Джонни Макбрайда. Он ведь мертв, ему без разницы.
— Бросьте ваши штучки.-
— Ладно. Я просто так. Кстати, я проверил вашу историю. Компания, где вы работали, все подтвердила. Если вы и вправду натворили дел до катастрофы, то теперь вы совсем другой человек. Наверное, несправедливо было бы отдать вас в руки полиции за чужие преступления.
Я ухмыльнулся.
— Спасибо, приятель. А ну как память ко мне вернется?
— Подождем, пока это произойдет.
— Полагаете, я сообщу вам?
— Нет, не полагаю,
— Вряд ли меня настолько замучает совесть, что мне захочется сплясать на конце веревки.
— Уж это точно. Ведь и сейчас вы не в лучшем положении. Разве дто рискуете быть повешенным не за свои грехи,— хмыкнул Леган.
— Линдсею известны новые факты?
— Нет. Вы будете в большей безопасности, если для него по-прежнему останетесь Макбрайдом.
—Что-то странно вы себя ведете. Репортер упускает сенсационную историю... Трудно поверить.
— Упускаю только оттого, что убежден.: здесь наклевывается нечто куда более сенсационное. На то я и журналист. И не давите на меня, Джонни.
— Понятно. А как насчет Веры Уэст?
— Ничегошеньки не узнал. Исчезла без следа,
— А мои друзья, которые чуть меня не укокошили?
— Если их кто и послал, то следов все равно никаких не осталось. Ничего выяснить не удалось.
— Что-то еще должно произойти. Третий остался жив, значит, они снова активизируются. Как только это случится, позвоню вам.
— Хорошо. Найдете меня в «Сиркус-баре», если уцелеете, конечно.
— Уцелею, Леган. Вы даже не представляете, какой я живучий.
Он улыбнулся в ответ на мою ухмылку, вылез и пошел к своей машине.
Я подождал, пока он отъедет, и тоже нажал на газ.
Полчаса спустя я был в квартале Красных фонарей. Номер 107 оказался последним на этой улице. Двухэтажный белый домик с красными ставнями, красной дверью и красными венецианскими жалюзи на окнах.
Очень символично.
Я поднялся по ступенькам и постучал. Изнутри доносились звуки радио. «Лунная соната». Довольно странно для такого заведения.
Дверь отворилась, и на пороге возникла женщина, приветливо улыбающаяся мужчине, появившемуся здесь в столь неурочное время: было всего четыре часа дня.
Правда, на мешок она вовсе не походила, Как говорил Джек. Вообразите себе Венеру с угольно-черными волосами, пышным ртом и огромными глазищами, к тому же затянутую в облегающее, как перчатка, платье, которое, казалось, треснет по швам, если до него дотронешься, и тогда вы поймете, как выглядела дама, открывшая мне дверь.
— Меня присылал Джек,— произнес я, чувствуя себя глупее некуда.— Но если бы я знал, что здесь живете вы, сам бы примчался со всех ног.
Она мило улыбнулась и пригласила войти.
Я очутился в приятно обставленной комнате. По стенай тянулись полки с книгами, причем с хорошими. В углу стоял магнитофон с целым набором записей, в основном, классики, и только парой популярных в нынешнем сезоне мелодий.
— Вам нравится у нас?
Она поставила передо мной поднос с бутылкой виски, бокалом и льдом.
— Я еще никогда в подобном месте не бывал.
— В самом деле? — Она отпила из своего стакана.— Я одна до шести часов. Девочки появляются в начале седьмого.
Тем самым она деликатно дала понять, что Венера здесь только хозяйка, а не наемная девица.
— Я специально пришел так рано, детка. Мне нужна лишь информация. Джек говорил, что вы вполне могли слышать когда-нибудь о некой Вере Уэст.
— Конечно, я о ней слышала. А почему она вас интересует?
— Этого я сказать не могу. Одно время она находилась в городе, потом вдруг исчезла. Куда?
— Не знаю.— Голос ее прозвучал так холодно, что я насторожился.— Она была раньше девушкой Ленни Серво, но тут нет ничего удивительного. Многие женщины через это прошли.
— Вы тоже?
— Очень давно. — Она глубоко затянулась сигаретой и, выпустив колечко дыма, проследила за ним взглядом.— Ведь вам хочется спросить у меня, не ступила ли Вера на нашу дорогу?