А что если… нет, это бред! Но, чисто теоретически… Саламатин задумался. Всё, что его окружало, выглядело так, будто он каким–то чудом взаправду перенёсся в прошлое.
«Так, в порядке бреда», — пытаясь собраться с мыслями, проговорил он про себя, — «допустим, я действительно в прошлом. Всё равно — если выбор между прошлым и психушкой, выберу прошлое. Ну и что дальше? Что делать?» — Саламатин встал со скамьи и пошёл к через площадь, туда, где за лотками с яблоками и помидорами сидели старушки.
Он подошёл к одной из них, наклонился и страшным шёпотом спросил:
— Бабушка, какой сейчас год?
— Ась?
— Какой сейчас год, бабушка?
— Урожайный год, сынок. Много помидорчиков уродилось. Я тебе вот это ведёрко за двести рублей продам.
«Издевается», — с грустью подумал Артур, — «за двести рублей помидоры продаст, тоже мне. Ничего смешнее придумать не могла», — Саламатин отошёл в сторону, туда, где у клумбы возвышалась зелёная переполненная урна. Взгляд Артура упал на яркую газетёнку вроде тех, что он каждое утро извлекал из своего почтового ящика и, пролистав, откладывал для хозяйственных нужд.
«В нашем городе состоится всероссийская премьера фильма режиссёра Лопатина», — прочитал он. Н-да… очень, прямо скажем, полезная информация. Хотя… стоп! Какая–какая премьера?
Когда было нужно, Артур соображал быстро. Он, не обращая внимания на косые взгляды прохожих, вытащил из урны газету и тут же внимательно рассмотрел её. В левом верхнем углу мелким чёрным шрифтом значилось: «4 сентября 2015».
Артур мысленно выругался. Всё это действительно было каким–то бредом, притом бредом по–жуткому реальным.
В следующую секунду Саламатин сорвался с места, мигом подлетел к двери фотоателье, распахнул её и вбежал внутрь.
Увы, это не сработало; внутри вместо привычного китайского магазинчика оказалась пустая комната с ободранными стенами, а снаружи остался всё тот же самый Новосибирск из прошлого.
Одно дело — читать про путешествия во времени в книжках, другое дело — спутешествовать ненароком самому. Герои книжек, впрочем, никогда не отчаиваются и не сидят сложа руки; с первых же страниц они начинают деятельно менять историю в лучшую сторону, сообразуясь со своими обширнейшими знаниями.
Саламатин был героем не этих книжек, а нашей; поэтому и отчаяние, и бездействие не казались ему такими уж плохими идеями. С другой стороны, эти книжки Артур читал в больших количествах; и теперь ему сами собой начали припоминаться приключения их безукоризненных героев.
И одно из первых же соображений заставило его взглянуть на ситуацию по–новому.
Две тысячи пятнадцатый год — это же ещё до. Тайная мечта Саламатина — оппозиционера, русского патриота и просто идейного человека — похоже, осуществилась в реальности. Пусть он один в чужой эпохе — но он знает, что ждёт всех этих людей и весь этот мир, и в его власти, подобно персонажам популярных книг, изменить историю к лучшему. Раз он волей неких неведомых сил переместился — в прошлое — разве нельзя предположить, что ему, Артуру Саламатину, предстоит совершить нечто великое, спасти державу от гибели? Недаром ведь такая дурацкая история приключалась не с каким–нибудь китайским продавцом, и не с дворником–французом, и не с тёткой из соседней квартиры, а с ним, известным борцом за свободу России!
Пару минут он стоял, переваривая эту информацию; потом широким жестом распахнул дверь фотоателье и вышел наружу — высоко подняв голову и смело глядя вперёд.
Он был рыцарем и супергероем, спасителем Отечества и всего мира; в его руках была жизнь всех этих недалёких людей, всего этого города и всей этой чудесной, но несчастливой страны.
Лёгкий прохладный ветер дул ему в лицо; он шагал вперёд, твёрдо зная, что и как ему теперь делать. Вокруг шуршали растрёпанные, серо–зелёные кроны деревьев, проносились машины, шумела пёстрая толпа прохожих; а он шагал, напевая себе под нос песенку из дурацкой игрушки «Руская Перемога»: