Пассажиры возле камер хранения замерли, пока еще с недоумением уставившись на происходящее.
Увидев еще нескольких бегущих к нему, Джек нырнул за угол, где чуть не сбил с ног двух маленьких ймолунгов, кое-как преодолел десять метров до ведущего вниз эскалатора и встал на бегущую дорожку. Та двигалась слишком медленно, а Джеку нужно было хотя бы несколько секунд преимущества.
Несколько часов назад, по прибытии на эту станцию Джек прошелся по посадочной площадке, обнаружил не запираемую дверь служебного входа, а за ней – ведущую в технологические помещения лестницу. Он совершил по ней быстрый марш-бросок и оказался в хорошо освещенном лабиринте коридоров с какими-то трубами, гудящими вентиляторами и компрессорами. Но заблудиться в этом лабиринте было бы довольно сложно, так как на каждом перекрестке тут имелись таблички с подробной информацией о каждом из коридоров. По этим коридорам можно было добраться и до самого тоннеля, по которому идет трубопоезд, и до напорных станций, и даже до искусственного озера, что располагалось возле симпатичного квартала, где жил профессор Стерн.
Поэтому Джек как мог быстро зашагал по бегущей дорожке, пряча зажатый в руке парализатор под пиджаком. Он оказался на посадочной площадке как раз в том момент, когда хонтийцы начали свой спуск по эскалатору. Джек прикинул, что у него всего лишь пара секунд преимущества, да еще необходимо, чтобы никто из пассажиров не заметил, как он нырнет в служебную дверь.
Он повернул под эскалатор и увидел, что платформа совершенно пуста: ни поезда, ни пассажиров. Заветная дверь находилась в небольшой нише шагах в двадцати впереди. Он побежал, прикидывая, как бы закрыть ее с внутренней стороны, иначе преследователи быстро сообразят, куда он подевался. А окажись она закрыта, они решат, что ему все-таки удалось добежать до перехода на соседнюю платформу и долго будут искать его по всей станции.
Уже были слышны шаги бегущих по эскалатору преследователей, когда Джек взялся за ручку служебной двери.
Мелькнула неприятная мысль: а вдруг ее закрыли?…
Дверь бесшумно открылась, впуская его в убежище.
Первое и последнее, что он увидел, были дула двух направленных на него мощных парализаторов.
Прежде чем погрузиться в темноту, Джеку еще раз пришла в голову мысль о том, что полиция и СОП на Инитре работают намного лучше, чем на тех планетах Содружества, где ему довелось побывать раньше…
В каюте звездолета почему-то было темно. Он даже не знал, открыты у него глаза или нет. Потом откуда-то появился свет: бледный и мягкий, будто вливающийся в окно свет луны. Он осветил внутренности большой каюты с какой-то странной, как показалось Джеку, обстановкой.
Пол был накрыт мягким ковром с каким-то неуловимо меняющимся узором. В нем мелькали то какие-то незнакомые образы, то невиданной красоты цветы, то расплывчатые лица людей и инопланетян…
По углам каюты стояли два больших кресла, сам же Джек просто утопал в третьем, что было установлено у противоположной им стены.
В тех креслах кто-то сидел. Было слишком темно, чтобы разглядеть, кто именно, однако Джек был уверен, что видит человеческие силуэты.
Через минуту стало достаточно светло, чтобы увидеть сидящих.
В левом кресле находилась Джуди, которую он навсегда потерял на проклятой Земле. В правом – Карина, которую он мог навсегда потерять, причем сам даже не знал где.
Они молча смотрели на него, во взгляде обоих чувствовалась теплота, которой – и он понял это только сейчас – ему жутко не хватает. Он переводил взгляд с одной женщины на другую и не знал, что сказать. Они тоже молчали.
Так продолжалось довольно долго.
И тут Джуди исчезла! Он даже не успел ни крикнуть, ни вскочить, ни как-то остановить, задержать ее. Он беспомощно сидел на своем месте и смотрел на пустое теперь левое кресло, испытывая то знакомое щемящее чувство невосполнимой потери, с которым ему пришлось жить несколько долгих-долгих лет.
С ним в каюте осталась одна Карина. Она по-прежнему молча смотрела на него – и тут Джека осенило.
Пользуясь случаем, надо спросить ее о похитителях, о том, где ее держат, пока…
Пока она не исчезла также как Джуди!!!
Но не успел Джек подумать об этом, как послышались какие-то неразборчивые далекие голоса. В них не чувствовалось угрозы – просто голоса.
С каждой новой секундой они становились громче, можно уже было различить отдельные слова, фразы…
– Через минуту он полностью придет в себя.