Ей приснились какие-то развалины, по которым за ней гонялась Мара, надев золотую маску, с окровавленным кинжалом в руке. Кошмар был настолько явственен, что, проснувшись, почувствовала, как от страха колотится сердце в груди. За окном было темно, и, посмотрев на часы, Маша увидела, что только час ночи. Постель Мары была пуста и даже не расстелена — видно, она пока не ложилась.
«Неужели у них до сих пор продолжается совет?» — подумала девушка и тут услышала, как рядом негромко бьют в бубен. Звуки доносились из соседней комнаты. Маша вновь использовала стакан и услышала бубнящие мужские голоса. Ей стало жутко от всего этого, вспомнились рассказы археолога о кровавом культе богини Девы, человеческих жертвоприношениях.
Кровавая лунная богиня Орейлохе ежедневно требовала крови, подобно ацтекскому богу войны Хуицилопочтли, сражавшемуся с силами тьмы и за это получавшему постоянную плату в виде человеческих сердец и крови. Сто тридцать шесть тысяч черепов обнаружил Кортес в одном из ацтекских храмов, а тавры использовали головы жертв при устройстве оград вокруг своих жилищ, рассчитывая этим отпугнуть врагов. Многочисленный народ господствовал на полуострове более тысячелетия, и каждый дом тавра был окружен частоколом с насаженными человеческими головами! Недаром древние историки писали, что тавры живут «грабежами и войной».
От всех этих исторических подробностей у Маши закружилась голова, ей стало страшно, и, завернувшись в одеяло, она принялась молиться, прося Бога помочь выбраться невредимой из этой истории. Вспомнились странные слова Мары о судьбе археолога, утаившего от нее золотую маску и теперь наказанного за это.
«Как она с ним поступила? Неужели она его… А как она поступит со мной и Ирой? Можно ли ей доверять? А есть ли другой выход? Устроить завтра на вокзале скандал, привлечь внимание людей — неужели она посмеет на виду у всех что-то нам сделать?»
Немного успокоившись, она вновь заснула, на этот раз события сна не задержались в ее памяти при пробуждении, лишь тревога ее уже не покидала.
5
Мертвец
Любому обществу всегда можно дать оценку, проанализировав его отношение к смерти, в частности состояние кладбищ. При всем многообразии надгробий, надписей всегда бросается в глаза их схожесть по периодам захоронения. Как вырабатывается мода на одежду у живых, так имеется свое однообразие при отнесении к часу упокоения.
В начале прошлого века в глубоко религиозной стране, где все равны перед Богом, те, кто побогаче, закупали заранее целые кладбищенские участки, а если эти люди были католиками, то создавали целые родовые дома упокоения — склепы. Народ попроще удовлетворялся крестами: деревянными резными или простыми металлическими, а надписью была цитата из молитвы, евангелия или что-либо подобное. В любом случае это было обращение к Богу. По мере победоносного шествия атеизма на смену крестам пришли надгробия металлические, из прессованной крошки, камня, увенчанные древним символом вечности — пятиконечной звездой, которая олицетворяла пять ран Спасителя. Правда, и люди, их устанавливающие, и те, кто находил вечный покой под ними, предполагали совсем другое значение этого символа. Свое отношение к прошлому люди страны атеизма выражали разорением памятников, склепов и не только их. Возможно, ими руководила зависть. В стране равных возможностей равенство особенно наглядно было видно по стоимости камня для надгробия.
Поэтому когда общество перешло на очередной виток спирали и бывшие партийные идеологи полюбили Бога, нувориши конца двадцатого — начала двадцать первого веков, люди именитые и знатные, прославившиеся в основном на политическом поприще, те, кто был прозорливее, стали устанавливать памятники более массивные, мощные, которые простым ломом не сковырнешь. Место для захоронения выбирали на кладбищах старых, закрытых, понятно, что не каждый кошелек мог это потянуть. Естественно, гробокопатели на таких кладбищенских мемориалах не остались без дополнительного заработка.