Освобождение «летающего крыла» от имущества миссии шло полным ходом. Эрик и Ричард Харгрейвс, оставшись не у дел, с любопытством озирались, изучая окрестности. В двухстах метрах от дома, прямо за узорчатой оградой, начинался лес. На дикие чащобы, виденные во время полета, он не походил, напоминая скорее парковую зону с отдельными группками деревьев и не очень густым кустарником. Ближе к морю лес редел, сменяясь чередою песчаных дюн, вызывавших в памяти балтийское побережье, и там маячило среди волн какое-то массивное сооружение – видимо, пристань. Со стороны фасада деревья тоже расступались, освобождая место довольно широкой дороге, мощенной желтоватыми каменными плитами; она заканчивалась у распахнутых настежь ворот.
– Смахивает на заповедник, – задумчиво промолвил Харгрейвс, озирая лес. – Как полагаете, Эрик?
– Может быть. Но у всякого заповедника есть какая-то цель – охрана животных и дикой природы, возможность полюбоваться ландшафтами. А хапторы... – Эрик на секунду задумался. – Нет, то, что я о них читал, об их психике и образе жизни, подсказывает, что они не склонны восторгаться древесными кущами и полянами. Это прагматические существа.
– Охотничий заповедник? – предположил торговый атташе.
– Пойду спрошу. – Пожав плечами, Эрик направился к Сезун’паге.
Уединенность места, выбранного для миссии, его не удивляла. Он знал, что тэды, местные нобили, в городах не живут, предпочитая селиться в своих обширных владениях, в некоем подобии средневековых крепостей Земли. В старину такая необходимость диктовалась соображениями обороны, ибо хапторы, существа агрессивные, воевали постоянно; с наступлением цивилизованных времен внутренние смуты стали реже, но традиция жить в укрепленном убежище сохранилась. Вероятно, огромный дом, предназначенный для землян, был когда-то замком местного феодала, повидавшим не одну осаду, а на берегу и в лесу, надо думать, разыгрывались кровопролитные сражения.
Эрик откашлялся и приложил ладонь к подбородку, что означало жест почтения:
– Скажи, Сезун’пага харши’ххе, деревья вокруг дома – место для охоты? На каких зверей? Это такие животные, как хашшара? Я имею в виду диких созданий, которые не питаются мясом. Я читал в книгах, что благородные тэды любят охоту.
Он говорил не на упрощенной альфа-версии, а на языке хапторов, старательно взревывая и порыкивая в нужных местах, не скаля зубы и не глядя собеседнику в лицо, что могло бы считаться знаком неуважения и даже вызова. Ему мнилось, что все сказано и сделано правильно, но Сезун’пага вдруг стукнул кулаком о кулак и зашелся хриплым лаем. От него исходили ментальные волны веселья – похоже, Эрик его рассмешил.
– Ты, ашинге, не обучен верным словам почтения, – заявил хаптор, отсмеявшись. – Харши’ххе в этом месте – только Шеггерен, владыка клана Кшу, и называя так других, ты оскорбляешь тэд’шо Шеггерена. И ты, ашинге, совсем лишился разума, если думаешь, что тэды охотятся на тварей вроде хашшара. Это позор! Позор даже для пасеша! Настоящая охота – там! Там, в горьких водах! – Сезун’пага вытянул тощую длань в сторону моря. – А деревья... Тут всегда были деревья. Пусть растут.
Кое-что Эрик понял. «Харши» означало «главный», «большой», «широкий», а «харши’ххе», дословно – «широкозадый», было неотъемлемым титулом лишь Шеггерена’кшу, тэд’шо, то есть высокого тэда, главы одной из четырех династий, что правили материнским миром и всей звездной империей хапторов. Не стоило так обращаться к Сезун’паге! Разумеется, он принадлежал к местной знати, но был только пха’ге, «двурогим», а простолюдинов, хоть у них тоже имелась пара шишек на черепе, здесь называли «пасеша’ге», «однорогими». В этой несложной иерархии земляне, очевидно, занимали последнее место под именем «ашинге», «безрогих». Впрочем, этот термин, обозначавший у хапторов человеческую расу, стал уже официальным, вошедшим в текст мирного договора после Пятилетней войны. А вот прозвища «шуча» – «волосатый» и «кирицу’ххе» – «узкозадый» считались оскорбительными.
– Родитель бил меня слишком тонкой палкой, и потому я глуп, – пробормотал Эрик формулу извинения. – Ты, пха, добавил мне ума. Добавь еще и скажи, на каких животных охотятся в горьких водах?
– С такими зубами. – «Говорильник» выставил на обозрение когтистый палец.
Запугивает, решил Эрик и поинтересовался:
– А можно ли купаться в море? Ну, скажем, у самого берега?
Хаптор сделал шаг назад, серое его лицо потемнело, вертикальные зрачки расширились. Кажется, он был потрясен.