— Так долго я ждать не могу.
— В таком случае вам не стоило выходить из отеля.
Гундлах бросил трубку.
— Не желаете попытать счастья в вашем посольстве?
Маклин приложил палец к губам: разговор в соседней комнате велся на повышенных тонах, и он стенографировал. Гундлах тоже прислушался.
— Мы считаем, что в этом положении ваше преосвященство не поддерживает нас, что вы оставили нас своими заботами,— прозвучал чуть хрипловатый голос, заставивший Гундлаха вздрогнуть.
Он хотел было заглянуть в комнату, убедиться, верна ли его догадка, но Маклин удержал его: в коридор вошел офицер, за которым, стуча сапогами, последовало четверо или пятеро других.
— Полковник Махано! Я знал,— прошептал Маклин.
Махано остановился перед ними, спросил, кто они такие. Полковник был примерно одного с Гундлахом возраста, чуть-чуть ниже среднего роста, с коротко постриженными каштанового цвета волосами, стекла его очков затемнялись вверху, отчего во взгляде, пусть и невольно, появлялось выражение затаенной угрозы. Но когда Гундлах объяснил, какую фирму он представляет и цель своего приезда, он проявил участие.
— Я слышал об этом и желал бы, чтобы все закончилось благополучно,— проговорил Махано вполголоса.— Мы заинтересованы в работе вашей фирмы и высоко ее ценим,— закончил он с вежливой улыбкой, дружески коснувшись его плеча, словно желая приободрить и одновременно проститься.
В дверях комнаты его ждали те, ради которых он сюда явился: прежде всего, конечно, архиепископ, но и молодая женщина в светлом платье тоже. Гундлах уставился на нее. Ее глаза сузились — она тоже узнала его.
— Полковник,— проговорил он,— вы не могли бы мне помочь?
Гундлах увидел, какое внутреннее напряжение отразилось на лице женщины. Подумала, наверное, что он сейчас выдаст ее военным.
— Да, слушаю вас.
— Мне необходимо вернуться в отель! Похитители должны позвонить именно туда!
— Уладьте это,— приказал полковник молоденькому лейтенанту из своей свиты. И козырнул: — Найс ту хэв мет ю, был рад встрече с вами.
Гундлах попытался поймать взгляд вчерашней знакомой, но она уже повернулась к архиепископу, который, очевидно, собирался представить ее полковнику.
Они вышли из приходского дома, и их подозвали из «джипа». Маклин проворчал:
— К чему эта спешка? Что я теперь напишу? Я знаю только полдела.
— Радуйтесь, что сами живы и здоровы.
— Я живу в «Шератоне»,— сказал Маклин на прощанье.— Если понадоблюсь вам, всегда готов составить компанию. Вот мой телефон...
Гундлаху не хотелось больше встречаться с ним никогда в жизни, будто этот человек застал его за каким-то неприличным, недостойным порядочного человека занятием. Вернувшись в «Камино Реал», он решил, что примет ванну, поужинает и вычеркнет из памяти этот день. А женщина эта в конце концов ему обязана тем, что до сих пор на свободе!
Глава 10
Поздним вечером Гундлах сидел в своем номере перед телевизором и наблюдал, как его спаситель полковник Махано отвечает на вопросы телекомментаторов. Упоминалось о том, что восемьдесят человек убито и более двухсот ранено, что несколько десятков тысяч демонстрантов находятся на территории университетского городка, где их «охраняют» армейские части. Комментаторы в весьма учтивой форме задали вопрос о виновниках «беспорядков». Это дало возможность Махано предъявить им целую кипу снимков, на которые сразу нацелились телеобъективы, и сказать:
— Вот, господа, те люди, которые начали...
Это были фотографии парней в прозрачных капюшонах и полумасках, с пластиковыми пакетами в руках, которые шли во главе и по бокам колонн, а потом якобы первыми открыли огонь.
Гундлах выключил телевизор, пододвинул к себе досье Винтера. Его заинтересовала личность полковника. Выяснилось, что 15 октября 1979 года в Сальвадоре произошла «революция», поскольку в армии отменили генеральский чин. «Молодые офицеры», то есть двое полковников, как и принято в этих широтах, свергли несколько генералов, а себе этих званий не присвоили. Этот жест как бы давал основание говорить о «полевении и обновлении».
Махано же пробился к власти как лидер «военной молодежи», что, конечно, всего лишь дубликат термина «молодые офицеры», причем удалось ему это с помощью посольства США и госдепартамента. Он возглавил хунту из пяти человек, занявшую место генерала-диктатора; наряду с Махано в хунту вошел полковник Гутьерес, выученик Пентагона. Добившись этого, американские «ястребы» свое слово сказали, «просунув ногу в дверь». Дальше читать незачем. Совершенно очевидно, что следующие несколько месяцев выбили Махано из седла, если, конечно, у него и вообще-то были прежде сколько-нибудь благие намерения...