Но вот наконец появился и сам доктор Сейтц, сухопарый, пожилой господин. Черты его желтоватого лица жесткие, походка неслышная. При всей вежливости он дал понять, что рассчитывал на приезд более высокопоставленного лица, нежели Гундлах. Он почитал служебную иерархию, и теперь это чувство в нем было оскорблено, оставался открытым вопрос подчиненности: кто из них кому подчинен, молодой посланец из концерна опытному чиновнику из отделения в Сальвадоре или наоборот? Обычно Гундлах в подобных случаях сразу начинал говорить свысока, пусть и в дружелюбном тоне. Но Сейтц эту ловушку обошел.
— Наберитесь терпения,— посоветовал он.— Мы не можем сделать ни одного шага, не поставив тем самым Дорпмюллера под удар. Дело ведет детективное бюро «Уорд, Уэбстер и Уиллоби». Это я рекомендовал руководству воспользоваться их услугами и получил соответствующие полномочия. Мы поддерживаем с бюро постоянную связь и, кроме того, получаем отчеты о проделанной работе.
— Ну и что сказано в последнем?
— По правде говоря, пока получен лишь один отчет.— Доктор Сейтц прикрыл двойную дверь в приемную и достал из сейфа несколько листков бумаги.— Пожалуйста, прочтите сами.
Под вычурным фирменным грифом (изящным шрифтом набран адрес главной конторы в Мехико, а сокращение УУУ — водный знак) филиал агентства по Центральной Америке сообщал о том, что вчера прислана магнитофонная кассета, якобы наговоренная Дорпмюллером, но качество записи не позволяет с точностью идентифицировать его голос. Далее следовала пустая болтовня. Подписали мистер Хилэри, региональный представитель фирмы УУУ по Сальвадору, и некий мистер Пинеро, специальный агент. Хотя непонятно, что это за должность...
— И это действительно все, господин Сейтц?
— Бог мой, а вы на что рассчитывали?
Гундлах понял, что осторожность Сейтца, явное желание сохранить в тайне подробности события, известного уже газетам и телевидению, вызваны скорее всего душевной тревогой. Исчезновение Дорпмюллера подействовало на Сейтца как шок: теперь весь груз ответственности на нем! И первое, что пришло ему в голову,— перепоручить все детективам...
— Можно ли послушать запись?
— Кассета у мистера Хилэри.
Это Гундлаху не понравилось.
— Почему?
— Ваши вопросы, господин Гундлах, свидетельствуют о том, что вы не в курсе того, как разрешаются подобные конфликты. Хотя это и простительно...— Сейтц приложил платок ко рту, потом распустил узел галстука.— Поинтересуйтесь в нашем посольстве... Кого угодно спросите — и американцев, и японцев, и французов, которые здесь работают. Их фирмы тоже сотрудничали с УУУ, причем к обоюдному удовлетворению...
— Не сомневаюсь, господин Сейтц. И все же действия агентства стоило бы проконтролировать.
На какую-то секунду Гундлаху почудилось, будто Сейтц сейчас вспыхнет по-настоящему. Но тот, хотя и накалился добела, все же ответил холодно и язвительно:
— Кажется, вы намерены любой ценой взять это дело на себя. Хотите продемонстрировать нашему руководству, какой вы умница и какие болваны мы, остальные. Но имейте в виду, склока, затеянная вами через час после приезда, может только повредить Дорпмюллеру. Что касается меня, то я выхожу из игры.
— Помилуйте,— сказал Гундлах.— Просто мы обязаны что-то предпринимать, если хотим добиться успеха, но вовсе не за счет Дорпмюллера, иначе об успехе и говорить нечего, это же ясно как божий день. Но я принимаю к сведению, что вы передаете это дело в руки ли УУУ или в мои — в данном случае роли не играет. Позвольте узнать адрес их бюро?
Сейтц сидел перед ним с видом человека, потерявшего дар речи и неспособного даже на вспышку ярости: выходит, порох его все-таки отсырел.
— Адрес вам даст фрау Биндинг,— сказал он и дрожащими руками развернул большой носовой платок. Наверное, у Сейтца привычка такая — после схватки утирать от пота все лицо разом.
Глава 4
Гундлах, конечно, блефовал. Он и не думал подозревать УУУ в нерасторопности. И все же он не мог отделаться от впечатления, что у этих УУУ рыльце в пушку вопреки всем расточаемым в их адрес похвалам.
В это ясное, солнечное утро Сан-Сальвадор, с его широкими аллеями, мраморными статуями, магазинами, ресторанами и потоком сверкающих лаком машин, казался городом чистым, ухоженным, очень симпатичным и деятельным. Гражданской войной и не пахнет. Пальмы с легким треском помахивают на ветру своими листьями-опахалами. На месте шофера сидит Гертель, он обращает внимание Гундлаха то на одну, то на другую достопримечательность. А тот размышляет о том, как бы ему — практически без всякого тыла — подстегнуть американских детективов, а в случае необходимости отказаться от их услуг и взяться за дело самому. Может быть, это и не входит в круг очерченных перед ним задач. Но разве Винтер не сказал: «В случае осложнений мы полагаемся на вас»?