– Вы, значит, работали в компании, – сказал Фрэнк Свонн, кинув на Кендрика внимательный взгляд.
– Да, в компании.
– В какой, если не секрет?
– В своей собственной.
– В вашей собственной? – Фрэнк Свонн вскинул бровь.
– Именно!
Свонн перевел взгляд на листок в блокноте. Кендрик, Кендрик… Он наморщил лоб:
– «Группа Кендрика»… Это ведь и есть ваша компания! А я все никак не мог вспомнить. Года четыре, а то и все шесть не слышал о вас.
– Четыре, если быть точным.
– Ну надо же! Я ведь говорил, что мне ваша фамилия знакома…
– Говорили, но мы никогда с вами не встречались, – произнес Кендрик сдержанным тоном.
– «Группа Кендрика» строила много чего. Мосты и дороги, жилые и административные здания, загородные особняки, водонапорные башни и аэродромы…
– Вы правы, мистер Свонн, – прервал его Кендрик, – мы добросовестно выполняли пункты, предусмотренные многочисленными контрактами.
– Помню, прекрасно помню… Это было… – Свонн сощурился. – Это было лет десять-двенадцать тому назад. Эмираты… Ваша команда. Кому двадцать, кому тридцать… Лихие ребята, вооруженные передовыми знаниями.
– Положим, не все были молоды…
– Не все, это верно! – Свонн помолчал. – К примеру, пожилой кудесник-зодчий, талантливый израильтянин, выполнявший проекты в соответствии с духом ислама. Он еще, кажется, водил дружбу с богатыми арабами…
– Эммануил Вайнграсс…
– Да-да! Эммануил Вайнграсс… – оживился Фрэнк Свонн.
– Он ведь из Бронкса. Жил в Нью-Йорке, а потом, дабы избежать судебной тяжбы то ли со второй женой, то ли с третьей, оказался в Израиле. Теперь ему около восьмидесяти. Обитает в Париже. Для меня он был и остается Мэнни… Общаюсь с ним в основном по телефону. И неплохо он в столице Франции живет-поживает – такое у меня создалось впечатление.
– Интересно, весьма интересно… – произнес Свонн задумчиво. – Вы ведь потом продали свою компанию, кажется, Бечтелу, а может, я и ошибаюсь, не то за тридцать, не то за сорок миллионов…
– Мою компанию, мистер Свонн, приобрел не Бечтел, а «Транс-Интернэшнл», и не за тридцать или сорок миллионов, а за двадцать пять. Им эта покупка показалась выгодной, а я вышел из игры, потому как это всех устраивало.
Свонн поднялся, вышел из-за стола, сел в кресло напротив Кендрика.
– Я кое-что вспомнил, конгрессмен, – сказал он, глядя Эвану Кендрику прямо в глаза. – На одной из ваших строек, по-моему в предместье Эр-Рияда, произошел несчастный случай. Вроде бы там с газопроводом было не все в порядке. Одним словом, под обломками рухнувшего здания погибло, если мне память не изменяет, более семидесяти человек. Ваши партнеры, персонал… Говорили, что среди жертв были и дети.
– Их дети, – уточнил Кендрик. – Мои друзья-партнеры, их жены и дети. Мы тогда собрались, чтобы отметить завершение строительства третьего объекта в Саудовской Аравии. Многие пришли с семьями. Дом обрушился, когда все были внутри, а я и Мэнни в это время переодевались в автобусе. Мэнни обожает возиться с детьми, а в тот раз он сочинил забавные репризы, и мы решили изобразить клоунов.
– Потом велось следствие, – продолжил Свонн, – всплыли какие-то махинации с поставкой некачественного оборудования, но «группу Кендрика» оправдали. Правильно?
– Правильно, – кивнул Кендрик.
– Тогда вы и свернули дело. Так?
– Так, но к нынешней проблеме все это не имеет никакого отношения, и мы попусту теряем время. Теперь, когда вы знаете, кто я, вернее, кем был, я вправе спросить, смогу ли я вам пригодиться.
– А я, мистер Кендрик, не считаю, будто мы теряем время. Не возражаете, если задам еще один вопрос?
– Не возражаю.
– Скажите, почему вы ни с того ни с сего решили стать конгрессменом? С вашими-то миллионами и репутацией высокопрофессионального инженера-строителя… Если провести параллель с возможностями, которые предоставляет частный сектор, не вижу выгоды.
– По-вашему, на выборных должностях все поголовно стремятся извлекать выгоду?
– Нет, конечно! – Свонн задумался, потом сказал: – Прошу прощения, иногда у меня хромают формулировки.
– Что ж, бывает, – подал реплику Кендрик.
– Но тем не менее я убежден, что самые амбициозные люди – те, кто борется за выборные должности. Думаю, конгрессмен, вы со мной согласитесь, что делают они это, чтобы себя показать, а если выигрывают – используют свой пост в качестве трамплина. Возможно, это мое убеждение несколько цинично, но, размышляя о жизни, становишься меланхоликом, а циником – когда видишь, что делает из нее большинство людей.
– Я с вами согласен, мистер Свонн, – произнес Кендрик миролюбиво.
– А скажите, конгрессмен, я что-то запамятовал, девятый округ штата Колорадо, надеюсь, не Денвер?
– Нет! Девятый округ – это медвежий угол у юго-западного подножия Скалистых гор. Только поэтому я там и обосновался.
– Интере-е-есно… Тогда почему вы ударились в политику? Может, все-таки надумали из этого медвежьего угла соорудить подобие стартовой площадки для великих дел?
– Я далек от подобной суеты.
– Прошу прощения, мистер Кендрик, но я хотел бы получить ответ, а не ходульное заявление.
Эван Кендрик отвел взгляд, пожав плечами.
– Хорошо, – сказал он после непродолжительной паузы, – я объясню, но прежде давайте изменим формулировку «ходульное заявление» на, скажем, «уклонение от ответа».
– Давайте, – произнес Свонн, кивнув, – однако впредь постарайтесь не злоупотреблять уклончивыми ответами.
– Принято! – улыбнулся Кендрик.
– Итак, конгрессмен…
– До меня в этом округе орудовал хапуга, набивавший карманы, и этот вопиющий факт длительное время оставался без должного внимания со стороны общественности. А у меня, в силу известных обстоятельств, как раз образовалось свободное время и появились деньги, чтобы его сместить. Не скажу, что горжусь тем, что я предпринял и как это сделал, однако его там уже нет, и это радует. Но как только я подберу себе замену, и меня там не будет. Года через два, а то и раньше.
– В следующем ноябре, конгрессмен, исполнится год после ваших выборов в палату.
– Да.
– А в должность вы вступили в январе.
– И что?
– А то, что служить вам на благо нации придется либо год, либо три, но никак не два или менее.
– В девятом округе нет реальной оппозиции. Дабы быть уверенным, что выборная должность члена палаты представителей конгресса не достанется какому-либо очередному проныре, я дал согласие участвовать в выборах, оговорив себе право уйти в отставку.
– Вон оно что! Своего рода конвенция, а точнее говоря – просто сделка…
– Никакой сделки! Ухожу в отставку, и все тут.
– На мой взгляд, это все несерьезно, хотя и откровенно.
– Почему же несерьезно?
– Предположим, работа в палате придется вам по душе, что тогда?
– Мистер Свонн, то, что мне по душе, заставило меня сойти с маршрута пятой категории сложности. Но вернемся к Маскату. Там анархия, чудовищные вещи творятся… Скажите, я реабилитировал себя, чтобы обсуждать эту проблему?
– Реабилитировали, конгрессмен, потому как именно я реабилитирую, – отчеканил директор Отдела консульских операций. – Там действительно анархия, хаос, и мы считаем, что беспорядки режиссируют извне.
– В этом нет никаких сомнений, – сказал Кендрик с расстановкой.
– А это ваше заявление обосновано?
– Безусловно! Целью беспорядков является дестабилизация обстановки в Омане, то есть явное намерение изолировать страну, оградить ее от внешнего влияния.
– Хотите сказать, подготавливается путч в стиле аятоллы Хомейни?
– Тут дело не в религии.
– Полагаете, не тот расклад? Нет шаха с Саваком, отсутствует лидер религиозных фанатиков… Я прав?
– Мистер Свонн, в Омане не предусматривается смена режима. Кто бы ни являлся режиссером, в сценарии просматривается откровенное намерение остановить отток денег из страны на Запад.
– Денег? Каких денег?
– Обыкновенных. И счет идет на миллиарды. Я имею в виду долгосрочные проекты в регионе стран Персидского залива. Если, скажем, в Саудовской Аравии, Бахрейне, Катаре – этих островках стабильности – тоже удастся развязать террор, тогда строители, разведчики недр, разнообразные фирмы и компании быстренько свернут дела и уберутся подобру-поздорову восвояси.