Он подождал, пока Вирджиния не передаст по радио этот приказ, потом сунул «люгер» в карман и направился к двери. Там оказался посыльный с письмом, в котором говорилось:
«Среда, 23.
Профессор Меньшин с супругой приглашаются в пятницу в семь часов вечера на прием в главный зал ресторана гостиницы „Гранд Йорк Отель“. Придя, назовите свои имена метрдотелю.
Сесили Паттерсон».
Когда Меньшин читал письмо, в голове стучала только одна мысль: вот и начались активные действия. Если он и намеревался когда-либо противодействовать их игре, то теперь настала пора для этого.
Всю ночь он провел в размышлениях, пытаясь найти какую-нибудь зацепку. И лишь когда он утром следующего дня прочитал уже половину лекции, его вдруг осенило.
Он замер как вкопанный, глядя на аудиторию. Лица учеников были видны, как в тумане.
«Господи! — подумал он с изумлением. — Это же должно было открыть нам глаза еще до того, как вернулась Вирджиния. Какими же глупыми слепцами мы были, если до сих пор этого не поняли!»
Но только по пути домой он действительно понял, что же ему теперь нужно делать.
Он оставил окно своей спальни открытым.
Дождавшись, когда светящийся циферблат его наручных часов покажет два часа, он молча оделся и обулся, после чего подождал, пока мимо не станет проезжать какой-то автомобиль, и, воспользовавшись поднятым машиной шумом, вылез в открытое окно.
Прыжок из окна со второго этажа достаточно чувствительно отозвался во всем теле, но мягкая почва в саду и густая трава самортизировали удар.
Автомобильный гараж, работавший круглые сутки, находился в трех кварталах от дома. Через полчаса Меньшин занял место в кинотеатре рядом с Эдгаром Греем.
— Все в порядке, Эдгар, — тихо сказал он. — Есть к тебе одно дельце. Идем.
— Бу-бу, — испуганно прошептал тот.
— Идем же! — угрожающе прошипел Меньшин и показал свой «люгер».
Эдгар подчинился. Меньшин выехал за город, потом свернул с главной магистрали и наконец остановился у обочины дороги неподалеку от какой-то фермы.
Меньшин не выключил двигатель, а передачу оставил на второй скорости, ногу держа при этом на сцеплении — просто на всякий случай. Однако он знал, что находится в безопасности. Даже они не могли быть вездесущими.
Идея использовать Эдгара для своей цели с каждой минутой казалась Меньшину все более и более предпочтительной. С ним было связаны только две проблемы: первая — научить его говорить более-менее связно; вторая — позаботиться, чтобы Эдгар никому не проболтался об этой встрече и ее результатах.
Первая проблема оказалась самой трудной. Но через полчаса она начала распутываться сама собой. Меньшин вдруг поймал себя на том, что начинает понимать тарабарщину Эдгара. Пробившись сквозь дебри его бессвязного бормотания, он понял, что Эдгар говорит по-английски.
Чего-то сверхсенсационного Меньшин не надеялся получить от допроса Эдгара, да так оно и получилось.
Разум Эдгара был затуманен, он был совсем поверхностным, без какой-либо глубины. Если человеческий мозг можно сравнить с книгой, то эдгаровский — с журналом, причем крайне небрежно отпечатанным. У него почти не было никакого личного опыта.
Став сиротой еще младенцем, он первые пятнадцать лет провел за стенами детского приюта и интерната. В пятнадцать лет его вытащили из интерната, и он оказался за стеклянной дверью офиса «НФЛ», где и пребывал все оставшееся время.
— Но, — заметил в замешательстве Меньшин, — ведь они воздействовали на тебя, в результате чего ты перестал нуждаться во сне. Когда это было сделано?
— Когда они изъяли у меня сердце, — пробормотал Эдгар, — а также мои легкие, мозг и прочие органы, они заявили, что отныне я не буду нуждаться во сне. Они делают это, чтобы необходимые им люди подчинялись им.
— Да, — вслух подумал Меньшин, — Вирджиния-то спит нормально. Видимо, существуют вариации.
— Вначале мне было страшно, — перешел к концу своей простенькой истории Эдгар, и его голос вдруг сжался от ненависти, — но после того, как та женщина пару раз отстегала меня хлыстом, я не смел противиться их приказаниям.
Эдгар с такой яростью, хотя и пытался скрыть это, произносил слова «та женщина», что было ясно, что нет сложностей и со второй проблемой — он никому не расскажет о встрече с Меньшином.
— Послушай, Эдгар, — с волнением начал Меньшин. — Я на твоей стороне в борьбе против этой женщины. Когда я покончу с ней, она больше никогда не будет бить тебя хлыстом, и у тебя появится возможность делать все, о чем ты мечтал всю свою жизнь.