Торранс внимательно посмотрел на Меньшина.
— Крэнстон никогда не объяснял мне, почему столь необходимо, чтобы органы существовали вне самого тела, — только то, что передача потока на расстояние крайне необходима. Но в то же самое время не может быть и речи о каком-либо расстоянии! Кровь, нервная энергия, каждый вдох и выдох воздуха, которым мы дышим, нагнетается и очищается через органы, хранящиеся в стеклянных сосудах! Если что-нибудь случится с ними, мы все погибнем.
У Меньшина пропало всякое желание задавать вопросы. Впрочем, он узнал почти все, что хотел. Все неясности, которые оставались у него, сводились лишь к местонахождению этих человеческих органов на острове доктора Крэнстона.
И связи между ними. Неразрывной связи. Они все были повязаны одной веревочкой с этим сумасшедшим старым фанатиком. Как бы то ни было, вся эта банда, воспылавшая макиавеллиевской мечтой о мировом господстве, была в руках у Крэнстона.
Но почему — о Господи! — почему Крэнстон не воспользуется своей властью и не покончит с ними?
Этот вопрос помимо воли вырвался у Меньшина. И Торранс, сверля его своими серыми глазами, процедил сквозь зубы:
— Потому что он не способен убивать других — это шло бы вразрез с его принципами пацифизма. Вспомните: ведь это его открытие, невероятное открытие, порождено сентиментальным желанием способствовать распространению доброй воли в нашем грешном мире.
Эта сентиментальность представляет для нас смертельную опасность. Она способна запудрить ему мозги. Да, он не может заставить себя убить нас. Но ведь ему уже семьдесят восемь лет. В наши дни это далеко не преклонный возраст, но он все-таки перевалил через средний возраст жизни людей.
И Крэнстон может умереть в любой момент. Однако он упрямо отвергает такую возможность. И не позволяет нашим врачам обследовать его. По каким-то странным причинам он убедил себя, что если он умрет, а мы к тому времени не обнаружим местонахождения своих органов, то он не будет в действительности нести ответственность за нашу гибель.
Каким же образом он этого достиг? Мой друг, да разве кто-нибудь мог предположить, что этот старый придурок окажется настолько хитер?! Он прооперировал всех нас, кроме самого себя. И по какой-то причине, стал недоверчиво к нам относиться.
Повествование полностью захватило Торранса. В его серых глазах сконцентрировалось столько страсти, что Меньшину казалось, что они сверкают, как две яркие лампочки.
— Меньшин, мы должны выяснить, где же располагается эта лаборатория. Мы должны сами контролировать наши жизненно важные органы. Этим и займется ваша жена.
Торранс умолк.
Не было никакого сомнения, что он дошел до кульминационного момента своего повествования.
— Понимаете, профессор, — тихо продолжил он, — всякий раз, когда мы обнаруживаем, что кто-то, могущий нам пригодиться, сует нос в наши дела, мы начинаем ждать, пока человек этот не узнает о нас достаточно, чтобы перенести шок от воскрешения из мертвых. Удивительно, как мало информации в этом факте, но насколько она важна: десятки людей, которых мы приводили с улиц, узнав истину, сходили с ума и утрачивали для нас всяческую ценность. В таком случае мы убиваем «ищейку», после чего доставляем труп в дом доктора Крэнстона. Вот здесь снова необходимо проявлять осторожность. Старик в последнее время быстро устает. И тогда его утомленный мозг начинает нашептывать ему, что все его действия бесполезны. Поэтому мы стали считать, что нельзя доставлять ему слишком много новых тел.
А в обычных же обстоятельствах бедный старый дурачок не выносит вида мертвых людей, когда понимает, что может действительно что-то сделать для них. Особенно он чувствителен, — тут Торранс с улыбкой поклонился Вирджинии, — к красивым женщинам. И хотя он полностью осознает наши намерения, но он достиг такой стадии, когда и это его совершенно перестало волновать. Его охватило безнадежное отчаяние, он чувствует себя абсолютно раздавленным нашей громадной организацией.
Таким образом, по прошествии некоторого времени мы попытались воссоздать обстановку, окружающую его тайное убежище. Нам известно, что оно расположено на каком-то острове, где-то в тропиках. Мы надеемся, что ваша жена добавит новые штрихи в этой картине. Поскольку на кон поставлена ее собственная жизнь, она, я не сомневаюсь в этом, рада будет сообщить все, что знает.
Торранс умолк и посмотрел сначала на Вирджинию, потом на Меньшина с удивительным хладнокровием.
— Теперь вам все понятно? — спросил он.
— Да, — ответил Меньшин.
Его вдруг охватила безудержная ярость. Но не столько даже из-за убийств, хотя ему страшно было представить приблизительное число жертв этой банды. И не из-за мыслей о Вирджинии и ее муках, — они вызывали боль и страх. Нет, эта ярость была связана со стариком и тем, во что превратили его идеализм.