– Отправляйся злодей в ад вместе со своим царем, – прокричал он.
Басманов упал. Кровь фонтаном хлынула из горла. Еще живого, его оттащили за ноги к выходу и сбросили с крыльца на потеху тем, кто не смог попасть во дворец. Расправа над ним послужила сигналом к штурму. Толпа ворвалась во внутрь и разоружила копейщиков. Дмитрий заперся во внутренних покоях и от страха рвал на себе волосы. Двери все сильнее трещали под ударами нападавших. Не выдержав нервного напряжения, Самозванец бросил оружие и пустился на утек, едва успев крикнуть возле покоев Марины:
– "Сердце мое, измена!".
Струсивший царь, даже не пытался спасти жену. Из парадных покоев, он побежал в ванную комнату, а оттуда, ходами потайного лаза покинул дворец и перебрался в Каменные палаты. Дмитрию не приходилось выбирать. Он выпрыгнул из окна с высоты двадцати локтей. Обычно ловкий, на этот раз, он замешкался и рухнул мешком на землю, при этом вывихнул ногу и потерял сознание.
Разбуженная набатным звоном Марина, не найдя подле себя супруга, наскоро оделась и бросилась в нижние покои дворца где укрылась вместе со служанкой в темном закоулке. Треск выстрелов, звон набата и неистовые крики толпы напугали ее, и она решила переменить убежище. Марина снова поднялась по лестнице, но тут, тяжелая дубовая дверь не выдержала натиска, и заговорщики ворвались внутрь. Ее не признали и столкнули с лестницы. Марина упала и больно ударилась. В страхе за себя, не зная, что делать, она кинулась в покои к своим придворным дамам. От недавнего царского величия не осталось и следа.
Толпа москвичей рыскала по дворцу в поисках сбежавшего царя. Кто-то вспомнил про ненавистную еретичку. Разбив запертую дверь, выстрелом убив юношу, который как-то пытался защитить придворных дам, заговорщики ворвались во внутрь убежища Марины. Ругаясь площадной бранью и отпуская непристойные выходки, они начали допрос напрочь перепуганных, сбившихся в кучу женщин. Бедная Марина, будучи не большого роста, со страху спряталась под пышной юбкой своей охлистрины. К ее счастью вовремя подоспели бояре, разогнали неистовую чернь и поставили при этом у покоев стражу.
Неподалеку от Каменных палат, несли караул верные Дмитрию стрельцы Ивана Беспалого. Придя в себя, Самозванец начал умолять стрельцов оградить его от Шуйских, обещая богатые дары и милости. Подняв царя с земли, они внесли его в ближайшие хоромы. Между тем мятежники, не найдя Дмитрия во дворце, принялись разыскивать его по всему Кремлю. Вскоре им удалось обнаружить его убежище. Сотня Ивана Беспалого была единственной из всей кремлевской стражи, кто пытался выручить Дмитрия. Не задумываясь, они открыли огонь на поражение и застрелили несколько дворян-заговорщиков, которые находились в первых рядах бунтовщиков, чем охладили пыл толпы. Князь Голицын, недовольный неожиданным замешательством, обратился к рядом стоящему с ним Просветову:
– Действуй Илья, что ты медлишь? Накал страстей толпы вещь не постоянная, чего доброго, Самозванец сейчас разжалобит всех. Отдавай приказ открыть огонь из пушек на поражение.
Илья отрицательно покачал головой.
– Не стоит стрелять, это лишние жертвы, нужно попробовать договориться. Я пойду и поговорю с ними. Лишняя кровь нам не нужна.
Илья сделал шаг вперед, но Голицын остановил его, схватив за рукав кафтана.
– Не стоит, стрельцы откроют пальбу.
– Нет. Беспалый и его люди знают меня и не станут стрелять.
Князь Голицын разжал пальцы руки, тихо произнес: – "с Богом", – и Илья смело пошел вперед.
– Кто таков? Стой, стрелять будем! – Предостерегающе произнес один из стрельцов.
– Не стреляйте, я воевода Кремлевских каменных укреплений, Илья Просветов. Позовите Ивана Беспалого, мне с ним потолковать надобно.
Стрельцы явно нервничали, держа наготове заряженные самопалы, направленные на толпу. Здравый смысл все же взял верх, и через несколько минут, на встречу с Ильей, хоть и бравой, но не очень уверенной походкой, вышел стрелецкий сотник. Завидя его, князь Голицын тоже решил присоединиться к ним для участия в переговорах. Илья поприветствовал сотника и начал разговор первым.
– Пушки близлежащей башни направлены в вашу сторону и заряжены картечью. Мои канониры с зажженными фитилями только и ждут моего условного знака. Об одном прошу Иван, выдай нам по-хорошему Самозванца, не нужно проливать лишней крови. Ты же видишь, ваше положение безнадежно.
– Самозванец он или нет, но мы присягали ему и умрем за него, – ответил Беспалый, – если мать его, царица-инокиня Марфа, скажет что он не сын ей, пусть тогда будет Божья воля. Это единственное наше условие.