Убранство внутренних комнат не отличалось богатством, всюду ощущалась скромность во вкусах присущая в то время. Дом делился на несколько частей. Особые комнаты предназначались для боярыни с младенцем и нянькам, другие отводились для хозяина. Для многочисленных гостей существовали специальные – гостевые. Остальные слуги жили вне стен барского дома, для них отводилось жилое специальное помещение во дворе называемое людской.
Центральным украшением зала, куда привел гостей боярин, был огромный дубовый стол, покрытый богато расшитой золотыми нитками скатертью и расставленной на нем серебряной посудой. Поражало воображение количество блюд и холодных закусок, а также печеных изделий. Центр стола занимал верченый на вертеле молодой поросенок, украшенный печеными яблоками, луком и зеленью. Блюда с мясом чередовались с блюдами с жареным и вареным мясом домашней птицы и дичи. Обилие рыбных деликатесов радовало глаз, соленая жирная белорыбица и осетрина была нарезана крупными ломтями. На столе стояли серебряные чаши с черной, белужьей и севрюжьей икрой. Соленые грибы, капуста, огурцы, моченые яблоки чередовались со всевозможными пирогами как с мясной, рыбной и овощной, так и со сладкими начинками. Нужно отдать должное и хмельным напиткам, представленным в огромном количестве. В высоких кувшинах на столе стояли медовые и заморские вина, пиво, хлебная вино, квас и различные морсы.
После короткой молитвы, все преступили к трапезе. У Ильи и Алексея от такого изобилия разбежались глаза и потекли слюнки. Они с жадностью взялись за еду. Боярин успел поделиться впечатлениями путешествия с женой и теперь за столом рассказывал эпизоды своего счастливого избавления. Он первым поднял кубок и выпил за своих гостей. Илья не остался в долгу, наполнив доверху серебряную чарку, он, глядя на боярыню, поднял ее за здравие хозяев дома и их наследника, пожелав им многих лет жизни и благоденствия. Боярыня Ксения, опустив взор, уважила гостей. Она была молода и красива. Из-под красной тафтяной шапочки, украшенной шелковым белым повойником и расшитой крупным жемчугом, свисала до пояса толстая русая коса. Ее миловидное лицо слегка излишне набеленное, украшали массивные золотые серьги с изумрудами и яхонтами, жемчужное ожерелье свисало с шеи, подчеркивая изящность ее груди. Она была одета в длинную и широкую одежду из тонкого нежно- голубого цвета сукна с висящими рукавами, застегнутыми дюжиной золотых пуговиц, и с отложным до половины спины воротником из соболя. Желтые, сафьяновые сапожки на высоком каблуке, расшитые жемчугом подчеркивали стройность ее ног и делали ее чуть выше. Боярыня, слегка пригубив чарку, грациозным движением вернула ее обратно на стол. Илья обратил внимание на ее руки. Длинные пальцы, нежная бархатистая кожа, аккуратно состриженные ногти, запястья украшенные широкими драгоценными браслетами, добавляли их владелице аристократического шарма.
Во дворе послышался шум. Боярыня встала, поклонилась и пошла, встречать вновь прибывших гостей. Тосты сменялись один за другим, дворовые девки едва успевали приносить новые блюда и наполнять пустые кувшины. Каждый из гостей считал своим долгом поздравить Никиту с удачным возвращением и послушать его рассказ, который он несколько раз повторял с явным удовольствием. Алексей и Илья потихоньку вживались в роль, которая так неожиданно выпала на их долю. Слушая рассказы новых приятелей, они почерпнули много нового для себя из политической и социально-экономической жизни людей в России начала XVII века.
Застолье закончилось под самое утро. Некоторые из гостей боярина уже лежали под столом, другие более стойкие благодарили хозяина за хлеб-соль, просили непременно навестить их и, забирая не рассчитавших свои силы друзей, откланивались. Илья с Алексеем, выпив по настоянию хозяина, еще по одной чарке, за будущею дружбу, отправились спать в специально отведенную для них горницу, на рассвете с первыми петухами.
******