Веранда представляла собой уголок Франции, и даже Бублик вписывался в интерьер как нельзя лучше, по-французски громко и картаво похрапывая во сне на лестнице.
Мы беседовали о том о сем, наслаждались прекрасным днем, едой, вином.
С творческими людьми, в особенности того воспитания, что имели моя мама, Владлен Анатольевич, папа и известная писательница, можно было разговаривать часами без остановки. И вскоре размылись очертания цветущей летней веранды и пропал вкус еды. Мы оказались в каком-то потрясающем мире, где каждый делился какими-то своими историями, чувствами, мнениями, сомнениями, такими похожими и знакомыми, будто произошло де жа вю. И к концу вечера казалось, что мы знаем друг друга целую вечность. Даже я, рожденная, когда воспитание из достоинства превратилось в архаизм, чувствовала себя на одной волне со всеми.
– А что это за заболевание волчанка? – спросила мама Владлена Анатольевича, пока писатели обсуждали апокалипсис и детали сговора.
– Это аутоиммунное заболевание, когда организм саморазрушается изнутри.
– Когда нет цели, теряется смысл жизни любого организма.
Мама с участием посмотрела на Владлена Анатольевича.
– Но, по-моему, цель найдена, – она улыбнулась своей улыбкой Венеры, за которую ее так и звали. – Все будет хорошо! Попомните мои слова, нет ничего лучше для воина узнать, что грядет война и что он в поле единственный. Или почти единственный, – мама лукаво глянула на отца, готового лезть в пекло и на амбразуру, лишь бы спасти человечество и животный мир от любой напасти.
– И зачем выбирать? Выбор – это для плебеев, – говорил отец, жестикулируя, как римский кесарь или дедушка Ленин.
– В том-то и дело, что у плебоса его нет изначально, – подтверждала писательница, когда они с папой возвращались в реальность на призывы к холодным закускам, горячему и десерту.
– Я не буду уходить в тень и по-прежнему продолжу писать. Но буду писать и правду. Другую реальность. Настоящую. С геноцидом, отравлениями, гнетом, кражей надежд и веры. И вы станете моим спартанцем, факелоносцем правды!
– Я донесу! – воскликнул папа, и все подняли бокалы.
– Они донесут, – подтверждала мама.
Буквально через неделю после той замечательной встречи вечным сном заснул спартанец, 18 лет несший на своем лбу сокровенный знак правды. А спустя несколько лет крупнейшее издательство, с которым мне еще предстояло встретиться в будущем, продолжавшее штамповать реальность про проституток, шпану, мафию и снайперов – основной контингент России, таки не заметило, как на полках появился роман-антиутопия «Хозяин судьбы» Плисецкого Евгения Викторовича, ветеринара и зоолога из провинциального городка, кому открылись откровения небес.
Как и предполагала опытная и талантливая писательница, книга не стала бестселлером. Самиздатом ее стали распространять по магазинам, и она даже приобрела некую популярность среди любителей фантастики, но, к сожалению, без инструментов для продвижения, что крепко держали и не выпускали из рук издательства, грузовиками и тоннами подвозившие новые бестселлеры про маньяков на полки магазинов, вскорости книга потерялась среди прочих про неопознанные летающие тарелки и вилки.
Потерялась, но не пропала в анналах истории и в памяти тех, кто ее прочел и проснулся. Ибо, как известно, рукописи не горят и не пропадают. И вскорости вышло продолжение «Хозяина судьбы» – «Око Мидгарда», а за ним «Восстание на Луне», «Агония последней матрицы анунаков». Мой папа, как и положено воину невидимого фронта, мужественно сносил встречи с читателями, интервью на местном телевидении и совершенно храбро отмахивался от косых взглядов родственников и друзей, которые и до того считали его слегка ку-ку, а после того, как он вдруг заделался писателем-фантастом и даже провинциальной звездой, вовсе стали побаиваться встречаться с ним, особенно когда видели его с книгой под мышкой. Зато папу еще больше полюбили студенты его университета, которые, как оказалось, давно проснулись и поддерживали тему противостояния тайному правительству глобалистов, хотя пока никаких планов противостояния не имели.
Каждое лето звездная чета приезжала на свою дачу в Зеленозерном. Такой длинный отпуск был прописан в новом контракте писательницы, так как она продавила своих издателей, внушая им, что выбранный ритм как раз стал причиной неизлечимой болезни, которая, к счастью, бесследно исчезла, как и предсказывала моя мама, с выходом книги «Хозяин судьбы» и последующих. И если зима была посвящена проституткам, коррупционерам, киллерам и маньякам, то лето – атлантам, Гиперборее, звездным войнам и рептилоидам с прочими тарелками и вилками. Собак больше не заводили. Завели кошку Кингу, имя которой с древнеславянского означало «выдержит войну», являвшуюся «дочкой» одной из сибирских питомиц буддийского монаха, которая тоже была моей пациенткой, но это совсем другая история…