— Мишель, ты слышал, что мы тебе сказали? — с беспокойством, смешанным с раздражением, сказал Жак.
— Что твой отец выступит в суде? — Мишель не обратил внимания на обращение на «ты» от стажера, — пускай.
И Мишель снова отвернулся к окну.
Мы чуть потоптались возле его стола, пытаясь завести беседу, но все было тщетно.
— Он поехал! Вы слышали? Аббатство, смертные грехи… Двинулся! — с ужасом в голосе шептал Жак, когда мы вернулись в «наш» кабинет.
— Аббатсво, положим, вполне обоснованно было его целью, — проговорил Этьен, — не даром у него ни жены, ни партнерши — никого. Это меня всегда настораживало. Но вот то, что он понимает, что в депрессии — это уже хорошо.
— Он не говорил, что он депрессии, — шипел Жак, — он заявил, что он «унынию предается»! Чувствуешь разницу?
— Слушайте! — воскликнула я, — если мы провалим дело — ему станет еще хуже! Мы должны преуспеть, потому что это единственная надежда его вытащить! А еще…
Я замолчала. Ребята уставились на меня. Я будто перепроверила в голове, точно ли хочу это сделать:
— Я поеду к Адель!
Этьен с Жаком пытались меня отговорить, но я уже решила. Я понимала, что разговор с Адель — это единственный шанс остановить все это безумие!
— Марсель, у нее уже нет пути назад, — говорил Жак, — как ей теперь дать обратную? Сказать «ой, ребят, я ошиблась»? Не надейся.
Этьен одобрительно покачал головой — мол, согласен с Жаком.
Я все равно покинула контору и направилась к квартире Адель.
Глава 32. Марсель обличает
Еще на лестнице я услышала басы гремящей музыки. Подойдя к двери Адель, сомнений не осталось — звук шел из ее квартиры.
Я постучала, но, скорее всего, меня никто не услышал.
Тогда я толкнула дверь — та поддалась, и я шагнула на порог.
Внутри царил хаос: разбросанные пластиковые стаканчики, переполненные пепельницы, а вокруг всего этого человек пятнадцать. Преимущественно девушки. Кто-то лежит на диване, кто-то танцует. Я нашла взглядом Адель. Она стояла у высокого стола, разделявшего кухню и гостиную.
— Чего тебе? — крикнула хозяйка вечеринки, — тебя не звали!
Все лица повернулись ко мне.
Не знаю, откуда во мне взялось столько решимости: безучастное лицо Мишеля или мысли о терзаниях Пижона… Все мои переживания вдруг обратились в злость! Я подошла к колонке и резким движением вырвала провод из розетки. Музыка смолкла. Воцарилась тишина.
— Хорошо вам? — обернулась я к развалившимся на диване студентам, — хорошо на костях плясать? Что отмечаете? То, как здорово утопили Лорье?
— Он получил по заслугам! — выкрикнула Адель.
— По каким заслугам? — заорала я, — ты так завралась уже, что сама поверила в свои байки? Или, вон, допилась уже до галлюцинаций?
Адель сжала губы и машинально отставила бокал с вином на стол.
— Ты зачем это натворила, а? Влюблена в него по уши была, а на тебя, видите ли, внимания не обращали? А меня зачем приплела? Уж кому-кому, а тебе было доподлинно известно, что у нас с ним вообще ничего никогда не было и быть не могло!
— Я видела, как вы с ним обнимались! — завизжала Адель.
Остальные участники вечеринки заинтересованно наблюдали за нами.
— Дура ты! — завопила я, — он мне о Боге проповедовал и просто руки на плечи положил, потому что я, идиотка, люблю до сих пор своего придурка из прошлой жизни! А Мишель мне говорил, что я должна его простить! А ты вообще в курсе, что Мишель сейчас из-за тебя убивается?
— Да еще б, — буркнул какой-то парень.
— Заткнись, имбецил! — рявкнула я, — так вот, дорогуша, Мишель убивается из-за того, что не заметил, что ты страдала! Ведь такую гадость и подлость, по его мнению, мог совершить только человек, который страдает! Которому очень плохо! И он теперь сидит целыми днями в окно смотрит и твердит, что, раз он не заметил, что тебе нужна помощь, какой из него аббат… Ах, да! Тебе это тоже неизвестно! Он мечтал стать аббатом на склоне лет! Церковь построить и пойти служить в приход! А теперь он, видите ли, поставил на себе крест, потому что дебильной Адель стало скучно! Потому что она решила к себе внимание привлечь! Мишель себя винит в этом — мол, не увидел вовремя, что тебе помощь была нужна! Ты ж там орала на него три минуты как резаная, а он решил, что у тебя срыв перед экзаменами! Теперь корит себя, что тебе еще не попроповедовал! А ты ведь просто так орала, да? Тебе просто надо было, чтобы были свидетели, что вы с ним хоть однажды были наедине!
Адель кусала губы, ее взгляд бегал, ноздри раздувались.
— Давайте! Празднуйте! Налегайте на вино! Это ведь так здорово! Уничтожить человека! Это праздник! — я пнула одну из бутылок и она покатилась по полу, расплескивая остатки бордовой жидкости. Я выбежала из этой квартиры и с грохотом захлопнула за собой дверь.