Кажется, ностальгируя о прошлом, я забыла упомянуть об изменениях, которые, конечно же, произошли с нами обоими. Фил, к примеру, наконец-то перестал быть Мистером Икс, что не могло не радовать. Не сразу, но со временем Гардинер научился не держать в себе то, что его беспокоит, рассказывая хоть кому-то. А ещё он, несомненно, стал более ответственным, поэтому конфузов, подобных тому, когда он попросту забыл, какой сегодня день недели, больше не случалось. Это если говорить о положительных изменениях. Из отрицательных…
Это всё тот же самоуверенный Фил Гардинер. Я наивно полагала, что со временем эта подростковая черта его характера искоренится, но, кажется, ошибалась. Годы шли, а его уровень самовосхваления рос не по дням, а по часам. Наверное, это хорошо, поскольку говорил шатен об этом только в шутливом тоне, а уверенность в себе никогда не была лишней, но это бесило. Не дай Бог хоть один из наших детей пойдёт этим в него – я же чокнусь.
Хотя и меня преследовали, пожалуй, не только приятные изменения. Мне самой, к примеру, казалось, что я изменилась лишь в худшую сторону. Чем дальше, тем больше я напоминала себе самой курицу-наседку. «Фил, не забудь пообедать, иначе потом опять будешь плохо себя чувствовать», «Фил, я понимаю, что тебе надо много учить, но поспи хоть немного, иначе какой из тебя врач, если ты и о себе позаботиться не можешь?», «Мама, вот что ты делаешь, зачем носишь такие тяжёлые сумки из магазина? Если водитель не может тебя подбросить – говори мне, я заберу тебя, в конце концов, у меня есть собственная машина!», «Лили, Дженни, почему вы никогда не говорите Майку о том, что запираться на сутки в мастерской – плохо? Да ещё и сами торчите там вместе с ним!»
И так далее, и так далее, и так далее. Иной раз я задумывалась над тем, что попросту ужаснулась бы произошедшим со мной переменам, скажи мне кто-то о них в то время, когда я была ещё учащейся школы. Сейчас же, когда за плечами хотя бы у меня университет (Гардинеру ведь дольше учиться ввиду особенностей выбранной им специальности), это пугало уже не так сильно. С годами отношение ко многим вещам кардинально меняется – теперь я это поняла. И даже втайне радовалась этому. Если вспомнить школьные годы… Я, пожалуй, была той ещё истеричкой. Боже, надеюсь, что изменилась хоть немного.
- Итак, - отрывая меня от размышлений, сказал Фил, с гордостью показав не без труда явившуюся на свет бутылку, - полдела сделано.
- Полдела? – зачем-то переспросила я, глядя на эту вещь загоревшимися от предвкушения глазами. Даже не верилось, что мы наконец-то сможем прочитать собственные послания друг другу. Учитывая, сколько я упрашивала парня сделать это, подобный исход действительно казался чуть ли не невозможным.
Гардинер кивнул, после чего, вручив мне бутылку, тут же перепачкавшую мои руки, вновь покрепче ухватился за лопату и сказал:
- Теперь осталось только закопать эту яму, чтобы нас вандалами не посчитали, - он многозначительно взглянул на хмурившегося пожилого человека, с явным неодобрением глядевшего на нас. – А потом нужно только доехать домой, где мы и прочитаем…
- Домой? – не веря собственным ушам, спросила я. – Ты издеваешься надо мной, да? Умоляю, скажи, что издеваешься.
- Что-то не так? – не знай я этого человека значительную часть моей жизни, я могла бы поверить, что он искренне удивился, но от меня Филу никогда не удавалось скрыть насмешливые нотки в своём голосе. Тем не менее, я почему-то всегда подыгрывала ему, объясняя, что же именно стало причиной моего возмущения. Как и сейчас.
- Я столько лет ждала возможности наконец-то прочитать это, - я покрутила в руках бутылку, отчего внутри зашуршали записки. – Уже боялась, что мы никогда не сделаем этого. А теперь ты заявляешь, что я должна терпеть ещё и до дома?
- Ну, если ты смогла выдержать столько лет ожидания, то пару часов должны показаться тебе сущим пустяком, - пожав плечами, сказал шатен, после чего принялся закапывать им же вырытую яму.
Возмущение, зародившееся во мне, уже готово было вырваться наружу, однако в следующую секунду он добавил:
- Подожди меня в машине, иначе перегреешься. Включи кондиционер, чтобы было не так жарко.
Подавив раздражение, несколькими мгновениями ранее появившееся у меня, я лишь хмыкнула и, ничего не сказав, молча направилась к машине Фила. Усевшись на переднее сиденье, я тут же включила кондиционер, без которого в жаркую летнюю погоду, подобную сегодняшней, просто не обойтись, а после принялась копаться в бардачке в поиске влажных салфеток, иначе грязь с бутылки рисковала перепачкать мне не только руки, но и одежду. Как назло, везде были то конспекты Гардинера, то его учебники, то ещё какие-то вещи, но никак не заветное средство личной гигиены. Да уж, видела бы его мама, что творится в бардачке машины её сына… Она бы похвалила его за то, что не позволил мне захламить всё своими вещами.
Сэм была воистину терпеливой женщиной, как я смогла понять, стоило нам с Гардинером съехаться. Она любила, чтобы у каждой вещи было своё место, чем была на удивление схожа с моей мамой, но, к сожалению, эта черта не передалась мне по наследству. Нет, не стоит думать, что я не убиралась в доме, сгружая всю работу на парня, или же господствовала над хаосом. У нас было чисто, но для меня было не критично, если конспекты Фила будут лежать не в его комнате, а где-то на столике в гостиной. И я долго пыталась доказать маме, что нет ничего страшного в том, что Сосисочка с её семьёй периодически «гуляют» по дому. В конце концов, они полноправные члены семьи! Могут перемещаться там, где хотят. Захотят – будут в ванной, захотят – на кухне. Апокалипсис от этого не настанет.
Каждый раз, когда семьи проведывали нас, чтобы посмотреть, как их единственным отпрыскам живётся, я видела, что миссис Уильямс передёргивает, стоит ей обнаружить тарелку со сладостями на прикроватной тумбочке в спальне (а ведь, по её мнению, быть подобной вещи там просто непозволительно), однако она упорно молчала и лишь улыбалась. Даже хвалила меня – одежда ведь не была разбросана по всему дому, да и беспорядка никогда не было, если только по мелочи. А вот Люси каждый раз устраивала мне многочасовые лекции, но, к счастью, довольно быстро поняла, что это бесполезно. Таким вот образом печенье в спальне стало легально. Ура мне.
Так вот, о машине. Поскольку мне было не так важно месторасположение вещей – главное, чтобы я помнила, где они, и могла найти в любой момент, – частенько я оставляла что-то на территории Гардинера. В его кабинете (как ни парадоксально, он всё же у нас в доме был), к примеру, а вот до машины ещё не добралась. В конце концов, ей и года ещё нет, хотя Фил был очень горд тем, что отчасти заработал на неё сам, помогая в клинике за определённое вознаграждение. Что характерно, работал он не у Эллиота, хоть и должен был взять на себя бразды правления больницей, когда тот отойдёт от дел.
Фил получал зарплату, подрабатывая в больнице, в которой всё ещё приходилось коротать свои дни Коди. Казалось бы, деньги – не проблема в нашем случае, но парню очень хотелось добиться хоть какой-то самостоятельности, хоть он и мог вполне законно сидеть на шее своих родителей. Зато отложенные деньги смогли пойти на замену его мопеда на более удобное транспортное средство, чему он в первое время был до невозможности рад.
Говоря о Коди… К сожалению, не всё заканчивается настолько хорошо, насколько хотелось бы. Все верили в самый лучший исход для этого человека, ведь каждый считал, что он заслужил его, однако реальность была такова, что парень, хотя теперь, пожалуй, целесообразнее будет называть его мужчиной, всё ещё вынужден был находиться под постоянной опекой врачей, хотя Фил уже несколько раз пытался попробовать забрать его оттуда, даже поддержкой своего отчима, который был готов даже предоставить парню сиделку, заручился, но не всё складывается так, как нам хочется. Однако Фила не слишком сильно удручала эта новость (во всяком случае, он старался не подавать виду), поэтому он продолжал частенько навещать своего друга детства.