Сбежать? Почему ему вдруг захотелось куда-либо сбежать? Какой в этом был резон, особенно сейчас, когда он практически всё свободное время проводил с Сэм, которой его поддержка была просто необходима? Что вообще творится в голове этого парня?
========== Глава девятая ==========
Отказавшись от предложенной мамой еды для «заправки на ночь», я на негнущихся ногах поднялась этажом выше, в свою комнату. Неловко закрыв дверь так, что она всё же осталась слегка приоткрытой, я, не обращая на это ровным счётом никакого внимания, побрела к кровати, однако замерла буквально в шаге от неё. Сама не знаю, почему в тот момент чувствовала такую растерянность, но попросту ничего не могла с собой поделать, поскольку когда я не знаю, какое решение стоит принять, я всегда впадаю в лёгкое подобие паники.
А что мне стоит делать сейчас, я определённо не знала. Предложение, озвученное Филом, казалось каким-то нереальным, словно мне могло это присниться или же я могла не расслышать, а может я просто не совсем поняла весь смысл – парень же говорил очень тихо. Но что-то всё равно подсказывало, что услышала я всё правильно.
Ну и что теперь делать? Сбежать вместе с ним? На сколько? Куда? Зачем?
Или остаться? Но он же всё равно поедет тогда один. И что тогда? Всё ли будет с ним хорошо? Где он будет? Если он собирается сбежать, будет ли он выходить на связь в случае моего отказа ехать с ним?
Слишком много вопросов, ответы на которые я могла получить лишь непосредственно от Гардинера, который ушёл куда-то с моим отцом. Великолепно. Нет, серьёзно, это просто замечательно. Настолько прекрасно, что хотелось с разгону врезаться головой в стену. Может быть, если бы я заработала себе сотрясение мозга, тогда эта глупая идея уезжать куда-либо не пришла бы ему в голову.
Эта идея внезапно показалась такой заманчивой, что я даже заинтересованно поглядела на одну из своих стен. Но буквально в следующую секунду я категорически покачала головой из стороны в сторону, после чего, негромко вскрикнув от собственного бессилия, рухнула на кровать, подняв в воздух ноги и сделав ими движение, которое можно было классифицировать как разминочное упражнение «Велосипед» или как конвульсии припадочного человека. Первый вариант был более симпатичным мне, а второй больше походил на правду.
Уставившись в потолок, я всё надеялась, что вот ещё секундочка, и мне в голову обязательно придёт то единственно верное решение, которое я была обязана принять в сложившейся ситуации, но этого почему-то не происходило, а я не знала, у кого спросить совета, ведь это было не тем, что можно было обсудить с кем угодно. Даже мама, которая уж точно не была первым попавшимся и случайным человеком, не могла мне помочь, ибо её родительские чувства уж точно побудили бы её связаться с родителями Фила и узнать, что такое у них произошло.
Возможно, если бы я была хорошей девочкой, я действительно должна была бы рассказать именно маме, чтобы не волновать своих родителей, а заодно выбраться из этой ситуации, не принимая ровным счётом никакого самостоятельного решения, но я не хотела поступать так. Это было бы нечестно по отношению к парню.
Не знаю, как долго я пролежала в таком положении, но, по всей видимости, достаточно долго, так как в комнату вдруг вошёл отец, который, увидев меня, весьма удивился и сказал:
- Я думал, что ты уже спишь. Почти полночь, Кэтрин. Пора ложиться.
- Я уже лежу, - бесцветно ответила я, отмечая, что от долгого лежания на одном месте моя поясница начала болеть, а конечности затекли. Но двигаться всё ещё не хотелось.
- Ты знаешь, что я имею в виду, - Роберт прислонился плечом к дверному проёму, скрещивая руки на груди. – Не пререкайся.
Я просто молча смотрела на него, не говоря ни слова. По выражению лица мужчины не было возможно понять, говорили ли они с Гардинером о чём-то важном, способном помочь мне наконец-то определиться, что требуется от меня в данной ситуации. По выражению его лица вообще ничего не было возможно понять.
Внезапно папа перестал хмуриться из-за такого моего поведения и, вздохнув, приблизился к постели, после чего, крепко схватив меня за плечи, аккуратно подтянул с края кровати к подушкам, пристраиваясь рядом со мной. Я молча позволяла ему это делать, с радостью отмечая, что моё тело почувствовало себя лучше, оказавшись в более удобном положении. Но ещё лучше почувствовала себя именно я, когда, просунув руку под мою голову, второй рукой Роберт притянул меня к себе, нежно обнимая и заставляя уткнуться носом в его грудь и ощутить знакомый немного резкий, но уже такой родной запах его одеколона.
- Помнишь, как мы спали так в детстве, когда тебя мучили кошмары? – внезапно спросил он, заставляя меня первый раз за последнее время легко улыбнуться и хоть как-то пошевелиться, кивая. Видимо, удовлетворившись таким неловким ответом с моей стороны, он продолжил: - Ты тогда считала меня чуть ли не супергероем и говорила, что всегда будешь просить папочку помочь, если тебя что-то беспокоит. Это ты тоже помнишь? – я снова кивнула. – Так что же изменилось, Кэтрин? Понимаю, в детстве всё воспринималось несколько иначе и с тех пор ты очень изменилась, но не я. Я-то всё тот же папочка, который готов спать с тобой в одной кровати, если тебе снова приснится дурной сон.
Я вздохнула, чувствуя некое подобие горечи, ведь, произнося эти слова, Роберт сам уже прекрасно понимал, что я не расскажу ему всей сути проблемы. Но он всё равно рассчитывал помочь мне хоть как-то, даже если я не попытаюсь высказать ему всё, что меня беспокоит. От этого я ощутила себя неловко. Очень странно хотеть рассказать всё человеку, готовому выслушать тебя, но молчать. Ведь тайна, по сути, не моя.
- Не знаю, что говорить, если честно, - призналась я. – Слишком много всего хочется сказать, а с чего начать – не знаю.
- Ты начала принимать наркотики? – задал Роберт вопрос, заставивший меня удивлённо округлить глаза и рывком отстраниться от него, осовело посмотрев в повеселевшее лицо мужчины.
- Папа! – только и смогла протянуть я, не зная, как реагировать на его реплику.
- Если это не наркотики и ты не беременна, - он многозначительно покосился на меня, - то самое худшее уже позади, а бригада скорой помощи, которая могла бы приехать, когда у меня случился бы инфаркт, может собираться домой.
Я открыла, а после захлопнула рот, словно рыба, но так и не смогла ничего сказать на это, даже улыбнуться сил не хватило. Не знаю, с чем это связано, но я внезапно ощутила такую неловкость, будто папа принялся объяснять мне, откуда дети берутся. По всей видимости, Роберт примерно понял ход моих мыслей, так как в следующую секунду сказал:
- Я понимаю, что между детьми и взрослыми всегда будет барьер, который разрушить нельзя. Прежде всего, мы из разных поколений. Как бы ни старался, я никогда не смогу целиком понять тебя, а ты меня. И мы никогда не сможем рассказать друг другу всё. Но… Можно же попытаться, да?
Я посмотрела прямо на него, заглядывая в красивые глаза, которые, по счастливому совпадению, были такого же цвета, как и у меня, и по непонятной причине понадеялась, что прямо сейчас он что-нибудь скажет об их с мамой ситуации, но услышала вовсе не это.
- В любом случае, - произнёс отец, - тебе необходимо всегда слушать своё сердце. Знаю, что это достаточно банальный совет, который ты можешь услышать в качестве морали в большинстве мультиков, которые периодически пересматриваешь, но в этом есть доля истины. Часто голос разума, насколько бы прав он ни был, оставляет после себя лишь сожаления о том, что в своё время ты послушался именно его, а не попробовал то, чего хотел. Ты понимаешь, о чём я?
Я кивнула, так и не отводя свой взгляд от лица мужчины.
- Мне всегда было интересно, - говорю, улыбаясь, - как тебе удаётся, не зная ситуации, давать правильные и хорошие советы?
- О, так это правильный и хороший совет? – Роберт сделал вид, что искренне удивлён такому повороту событий. – Ну, что я тогда могу сказать? Просто у меня дар. Не больше, но и не меньше.
Я улыбнулась шире, стараясь не придавать значения вопросу, мелькавшему у меня в голове с самого начала этого разговора. «Если ты знаешь, как всё разрешить, почему не послушаешь голос сердца и не разрешишь всё с мамой?» - я бы никогда не осмелилась высказать это вслух. В конце концов, я не настолько взрослая, чтобы до конца понимать отношения родителей.