- А он тоже так считает?
Вот и зачем, спрашивается, я задала этот вопрос? Давно ведь повторяла самой себе: нужно уметь держать язык за зубами… Так почему же никак не научусь этого делать?
В глазах Люси сверкнул недобрый огонёк. Оно и немудрено, ведь меньше всего она ожидала по возвращении услышать от меня именно эти слова. А я взяла и сказала.
- И ты туда же? – это звучало скорее как утверждение, чем вопрос. Глаза женщины искрились от гнева, а в уголках появились слёзы, которым не суждено было даже скатиться по щекам – она тут же настолько незаметно, насколько только могла, вытерла их. Почти что с вызовом посмотрев на меня, она спросила: - Вот что такое, скажите мне на милость, я сделала? Чем я заслужила такие подозрения со стороны окружающих, а главное – со стороны своей собственной семьи? За столько лет я настолько привыкла к этому «Высшему и культурному обществу», готовому раздуть из мухи слона и поливать тебя грязью за спиной, улыбаясь тебе в лицо. Если ты отравишься и пожалуешься на тошноту – будешь беременной. Однажды выпьешь чуть больше дозволенного на вечеринке – станешь алкоголиком. Я действительно привыкла к этому, потому и не удивилась, когда повсюду начали трещать о том, что наш с Робертом брак разваливается по причине моей измены. Я даже не удивилась тому, что все посчитали, будто я так поступаю из-за денег. Но меня… ошеломило то, что даже вы в это поверили.
Я нервно закусила губу. Ведь я же имела в виду совсем не это…
- Я верю тебе, мамочка, - отчего-то тихо произнесла я, заставив Люси удивлённо посмотреть на меня. – Если и были моменты, когда я сомневалась, сейчас всё не так. Не в твоих принципах поступать так. Даже если бы ты вдруг захотела быть с Ароном, зная тебя, могу заявить: Роберт был бы первым, кто узнал об этом. И ты бы не раздражалась из-за всего этого. Ты бы раскаивалась.
Если я и могла быть в чём-то уверена, так это в реакции своей мамы. Не могу считать себя человеком, который хорошо разбирается в людях, но всё же свою маму я знаю достаточно хорошо. Если бы такое случилось, она бы не смогла перестать винить себя за то, что у неё возникли мысли расстаться с человеком, с которым вместе провела не один десяток лет.
- И что же тогда ты хотела сказать мне этим? – почему-то так же тихо спросила женщина, словно кто-то мог услышать нас, а мы обе так боялись этого.
- Ты злилась, что тебя обвиняют, - неуверенно начала я, ведь всё же странно было чувствовать себя так, будто это я даю совет собственной матери, а не наоборот, - что тебе никто не поверил, даже мы с папой. Но… Не знаю, говорила ли ты что-либо Арону, и всё же, сказала ли ты хоть что-то папе? «Ты же знаешь, что это не правда, я бы так не поступила». Это до жути банально, но и этих слов было бы достаточно. А ты…
«Ты просто молчала», - именно это захотелось сказать мне, но я запнулась на полуслове. Потому что, оказывается, легче всего обвинять человека в недостатках, которые есть и у тебя самого. Я так злилась из-за всей этой ситуации родителей, так расстраивалась из-за того, что они не могут поговорить. Наверное, отчасти это было связано с тем, что в моих отношениях происходило то же самое. Вместо того, чтобы учиться на ошибках близких, мы, не посвящая в это друг друга, просто наступали на одни и те же грабли по очереди, а потом прятали синяки на своих лбах. А ведь всегда можно было, пусть и завуалировав ситуацию, пусть и подолгу подбирая слова, кратко рассказать друг другу обо всём и… Быть может, прийти к какому-то выводу.
Судя по взгляду Люси, мне не требовалось заканчивать предложение, чтобы она поняла, о чём я. Однако вместо того, чтобы дать какой-либо ответ на мою реплику о ней и отце, она вдруг спросила:
- Наш мальчик тоже откровенностью не блещет, да?
- Не только он, - грустно сказала я. – Это наша общая проблема. Но мы договорились, что через неделю обязательно всё друг другу расскажем. Может вы с папой сделаете то же самое?
Мама улыбнулась.
- Сколько бы взрослых вещей ты не сказала до этого, итог остаётся один. Ты ещё такой ребёнок, Кэтрин. Но это хорошо. Может нам всем иногда стоит становиться детьми, дабы обескураживать всех и вся своей откровенностью?
Я молча смотрела на женщину, которая, заметно расслабившись (если сравнивать с началом нашего разговора), точно так же смотрела на меня.
- Мы поговорим, Кэтрин. Мы и собирались поговорить. Но решиться начать разговор всегда сложнее, чем осознать, что вам действительно нужно о многом поговорить с человеком.
Я кивнула, соглашаясь сразу со всем, что она сказала. И с тем, что им с Робертом нужно как можно скорее поговорить, и с тем, что это всегда очень сложно делать.
У меня появилось ещё достаточно много мыслей на тему того, что всё же лучше и нам с Филом как можно скорее разобраться уже со всем, но мне предстояло сегодня ещё сделать одно полезное для общественности дело, поэтому я решила отложить мыслительный процесс на потом.
Забросив вещи в свою комнату, там же и переодевшись, я, отказавшись от предложенной мамой еды, хоть и проголодалась, поспешила выйти из дому. Я и так изрядно задержалась, поэтому уже, можно сказать, опоздала на первую пару, но немного не туда мне и надо было, поэтому я не особо спешила. Если честно, всё хотелось одёрнуть себя и просто пойти на занятия или домой – в конце концов я никому ничего не обязана.
Уж не знаю, случайность ли это, а может таким образом сама судьба, если представить, что она существует, решила подсказать мне, как именно стоит поступить, но именно в этот момент мне позвонил Рэнди. Я вздохнула, подумав, будто таким образом мне пытаются намекнуть, что кому-то я всё же обязана. Хоть в чём-то…
- Алло, - спокойно произнесла я, желая сперва прощупать почву, а уже потом делать какие-либо выводы.
- Я так понимаю, что ждать тебя и сегодня не стоит? – послышался голос парня, который явно был не на занятиях, так как был слышен шум улицы. А должен был.
- Почему же? Я в пути.
- Правда? – он заметно оживился, вызывая у меня улыбку. – То есть я не зря сейчас отмораживаю себе всё, что можно и нельзя?
- В каком смысле?..
- Поторапливайся. Я жду тебя на улице во дворе университета.
Не успела я ничего сказать, как рыжик положил трубку. Я даже на месте остановилась на некоторое время, поскольку такое его поведение очень сильно мне напоминало кое-кого, чья фамилия начиналась на «Г». Не замечала прежде за Рэнди таких вот выходок…
Тем не менее, даже лёгкий ступор не давал мне ровным счётом никакого права и дальше стоять на месте, раз уж он решил подождать меня на улице, где до сих пор было совсем уж не тепло.
В этот момент я невольно вспомнила, как мы с Филом попали под дождь, как он приболел. Надо позвонить, проверить, как он. Дурачок же, даже лечиться не станет, если ему не напомнить, а ещё и врачом стать собирается… И всё же я до сих пор думала, что, пожалуй, стоило продлить наши импровизированные каникулы. Необходимо было, но получилось то, что получилось. Быть может, теперь мне стоит его куда-то пригласить?.. Наш отдых вместе с моей семьёй был очень хорошим и запомнился надолго. Раз уж близится лето, в этот раз стоило бы съездить на море. Но вдвоём. Только нам.
Улыбнувшись из-за собственных мыслей, я ускорила шаг, боясь, что к моему приходу парнишка, ожидающий меня, совсем околеет, а по пути продолжала размышлять над тем, как я изменилась. Ещё год назад я и представить себе не могла, что смогу так думать о ком-то. О Филе хотелось заботиться не меньше, чем он заботился обо мне, хотелось узнавать о нём всё больше, ведь до сих пор оставалось то, о чём я и не подозревала. А самое главное – не хотелось думать больше ни о ком.
Никогда не считая себя идеалистом, который верит, что первая любовь становится последней, я сейчас мечтала лишь об этом. Я просто не знала, кто ещё сможет занять такое место в моём сердце, ведь на данный момент всё, связанное с Гардинером, казалось важным. Наше первое совместное фото, сделанное для того, чтобы позлить Фиби, которая в тот момент решила «предъявить свои права на парня». Наша поездка в лагерь. Наша первая прогулка. Первые объятия. Первый поцелуй. Первое свидание. «Семья» для моей Сосисочки. Парные дельфины. Было столько вещей и моментов, которых больше ни с кем не будет, а если и случится нечто схожее, то чувства будут уж точно не те.