Через какое-то время заставил себя окончательно разлепить глаза и осмотреться по сторонам. Быстро сообразив, что нахожусь в больничной палате, я отнюдь не обрадовался, так как плохо помнил, что вообще произошло, а также что я здесь вообще забыл. На секунду показалось, будто забылось абсолютно всё, но я успокоился, когда смог вспомнить свою личность, некоторых людей и ещё кое-какие мелкие детали. Только голова очень сильно болела.
С трудом заставив себя повернуться в сторону окна, дабы по возможности выглянуть на улицу, заметил тень, сидевшую неподалёку от моей кровати. По хрупкой фигуре стало ясно, что это женщина, а после я понял, что она спала, так как голова была опущена, а мерное дыхание уж очень походило на сопение. Сам не знаю, почему, но мне захотелось позвать её, поэтому я начал тихонько подзывать незнакомку, думая, что это медсестра. Если бы она проснулась, я бы попросил её… Ну, не знаю, водички принести, к примеру, или книжку вслух почитать. Не одному же мне от бессонницы мучиться. Но это оказалась не медсестра, так что мой коварный план эксплуатировать эту несчастную провалился.
- Фил? – послышался знакомый сонный голос, который в следующую секунду стал бодрым, словно его обладательница вовсе не спала. – Ох, ты проснулся! Как же это хорошо. Как ты себя чувствуешь? Мне позвать медсестру?
Я почувствовал, как маленькая холодная рука аккуратно прикоснулась к моей щеке, отчего та начала болезненно пульсировать, но ничего не сказал. Когда женщина придвинула стул и наклонилась ко мне поближе, стараясь разглядеть моё лицо в лунном свете, я убедился в том, что передо мной не кто иная, как моя собственная мать.
- Я в порядке, не надо никого звать, - улыбнувшись, сказал я, хоть и понимал, что она этого, скорее всего, не увидит, ведь свет никто так и не включил. Губу тут же больно стянуло, но я продолжал улыбаться, словно это имело какое-то значение, при этом понял, что мне нехило подбили челюсть. – Только голова немного болит, а так всё хорошо. Если ты не будешь включать свет, то будет вообще отлично.
Послышался короткий смешок, после чего Сэм, улыбку которой мне, несмотря на слезящиеся глаза, всё же удалось различить на её лице, придвинулась ещё ближе и, положив свою голову на мою подушку, прошептала:
- Вот таким ты мне нравишься гораздо больше, а то как в первый раз проснулся, так вообще на себя похож не был… Не понимал, где находишься, не узнавал никого из нас… Мы все очень волновались, хотя доктор и говорил нам, что такое частенько бывает при сотрясении. Ох, ну и напугал же ты всех…
Очнулся в первый раз? Здесь явно кое-что не сходится, и я даже знаю, что именно. Я не помню, чтобы просыпался в первый или в какой-либо ещё раз, только этот, а всё остальное будто в тумане. Почти весь сегодняшний день словно прошёл мимо меня – остались лишь жалкие обрывки, из которых никак не получалось сложить полноценную картинку. Кстати, день же сегодняшний, да? Чтобы не пугать маму, попытаюсь выспросить это аккуратно.
- И долго я был в таком состоянии? – спросил, повернув голову к ней.
Сэм зачем-то приподнялась, заглядывая мне в глаза, после чего ответила:
- Нет, потом ты всё же начал узнавать окружающих, но это было только тогда, когда тебе дали как следует поспать. Но бодрствовал ты, на самом деле, всего ничего. Да и проснулся лишь несколько часов назад, к тому моменту почти все ушли…
- «Почти все» - это кто?
- Эллиот, - начала перечислять женщина, - он забрал с собой Ника, потому что тот, только услышал, что ты попал в передрягу, выскочил из дома без ведома своей матери. Миссис Моллиган ушла довольно быстро, да и сама Кэтрин надолго не задержалась. Точнее, она убежала почти сразу, как только мы все явились. Как она побледнела, на неё даже смотреть страшно было. Но, когда мы пришли, всё улыбалась, да подбадривала нас. Хорошая девочка. А её отец собирался завтра заглянуть к тебе перед своей выпиской, ещё жаловался, что вынужден так рано из больницы уходить, ведь иначе смог бы за тобой присматривать, - тут она зачем-то мягко прикоснулась рукой к моему лбу и добавила: – Вокруг тебя собрались действительно хорошие люди. И они тебя любят.
- Сильнее тебя всё равно никто не полюбит, - со смешком сказал я, на что получил ответ «Что правда, то правда», произнесённый таким же шутливым тоном. И тогда я, обнаружив, что кое-что в моей голове всё же начало проясняться, спросил: - А что с Коди? Он убежал или как?
При упоминании этого человека Сэм вздрогнула, после чего надломившимся голосом произнесла:
- Нет, не убежал он. Кэтрин позвала людей, которые были возле больницы, тебе на помощь, так что они поймали его. Знаешь, я думала, что его посадят, но этого в ближайшее время не случится.
- Почему же? – спросил я, так как мама по какой-то причине замолчала.
- Он болен, Фил. Думаю, раз уж тебе удалось с ним немного поговорить, ты заметил это. Тот случай не прошёл для него бесследно. Когда те двое избили его, он не только пальца на руке лишился, но и рассудка. Так как присматривать за ним было некому, его отправили в детский дом, но там им никто особо не занимался. Конечно, кто же станет нанимать сироте из неблагополучной семьи психолога и найдёт деньги на врача, который мог бы спасти ему палец, избавив тем самым от участи инвалида? Всем было наплевать. Никто не помог Коди, даже если заметил, что с ним не всё в порядке. Как я поняла, после детдома он не смог устроиться ни на какую работу, что понятно. Помощь, предоставляемая государством сиротам, была настолько мизерной, что вскоре денег у него вовсе не осталось, да и не умел он ими пользоваться. В общем, не сложилась судьба у мальчонки с самого начала и до самого конца… Если бы знала, я бы хоть что-то попыталась сделать, хоть как-то помочь…
Мама шмыгнула носом, словно ребёнок, отчего мне показалось, что она плачет. Но это, к счастью, было не так. Поскольку женщина молчала, я вновь взял инициативу в свои руки и спросил:
- Ты теперь ненавидишь его?
Молчание. Оно было довольно продолжительным, отчего начало казаться, что ответ утвердительный, просто Сэм никак не решается произнести его вслух, однако в следующую секунду она опровергла все мои догадки по этому поводу, сказав:
- Я никогда не смогу простить ему того, что произошло сегодня. Но также никогда не смогу по-настоящему возненавидеть. У него никогда не было ни настоящей семьи, ни примера, которому он мог бы следовать. По сути, ничего у него никогда не было. К тому же, он стал одним из тех, кого так люто ненавидел, избив тебя. Жизнь и так наказала этого ребёнка сверх меры, - она вздохнула, после чего внимательно посмотрела на меня и спросила: - Ну, а ты? Ты-то его ненавидишь?
Я ничего не ответил. Но вовсе не потому, что не мог найти ответа на этот вопрос самостоятельно, просто я знал, что никогда не смогу возненавидеть человека, по отношению к которому испытываю вину. Какие бы отговорки я ни придумывал, что бы ни говорил, оказавшись наедине с Коди, на самом деле, я всегда чувствовал свою вину. Поэтому его желание прийти и отомстить мне, его долгие поиски меня, несмотря на ограниченность в средствах и прочем, были мне весьма понятны. Он не смог простить мне тот случай, но в этом нет ни моей, ни его вины. Вот только сказать это легче, чем поверить в правдивость этих слов.
- Ладно, - послышался голос мамы, который вывел меня из задумчивости. – Ты, наверное, до жути устал. Поговорим завтра утром. Как раз врачи посмотрят результаты твоих анализов и скажут, насколько всё плохо или хорошо. А сейчас спать.
Она произнесла это несколько повелительным тоном – таким, каким произносила это, укладывая меня спать в детстве. Я улыбнулся и, пожелав ей спокойной ночи, притворился, что опять заснул. Но я нагло врал, просто знал, что Сэм не сможет уснуть, пока не удостоверится, что со мной всё в порядке. Вскоре опять послышалось её посапывание, отчего я невольно усмехнулся, ведь это больше было похоже на то, что я её родитель, а не наоборот. И это в какой-то степени меня радовало, непонятно почему.