Потом в холле появились люди, которые занесли на носилках Фила. Моя мама тут же встрепенулась, посмотрев на пришедших, а я даже не взглянула туда. Я слышала, как кто-то сказал, что Гардинер быстро очнулся, но совершенно не хотела смотреть на него. Единственное, чего я действительно желала в тот момент, так это услышать, что с ним всё в порядке, но прекрасно понимала, что сейчас этого не случится, а потому и смотреть на него не хотела. Мне казалось, что можно обмануть саму себя, пока ты не увидишь своими глазами масштаб бедствия, поэтому и не собиралась делать этого. Даже когда мама подскочила и сказала, что мы должны пойти и подождать того, что скажут врачи, там же, где ждали и результатов о состоянии здоровья моего отца, я отказалась.
В тот момент меня действительно можно было назвать бесчувственной стервой, так как, я уверена, со стороны моё нежелание интересоваться состоянием здоровья друга выглядело именно так. Мне самой было невдомёк, почему то, что я испытывала в тот момент, так отличалось от того, что я почувствовала, стоило узнать о несчастье, которое приключилось с Робертом, но ничего не могла с этим поделать. Люси, как и любая мать, не захотела меня оставлять, однако она же пообещала Сэм, что присмотрит за её ребёнком, пока та не доберётся сюда. Тогда я попыталась убедить свою родительницу, будто со мной всё в порядке, и сказала, что хочу подождать здесь родителей Фила.
С очень-очень тяжёлым сердцем мама всё же оставила меня одну, сказав, что прямо сейчас пригонит сюда отца и плевала она на все мои отказы. Так, пусть ненадолго, но я осталась одна. И ничего не произошло. В тот момент я не могла ни о чём думать, лишь картины недавно увиденного мною то и дело всплывали в памяти. Быть может, если бы кто-нибудь сел напротив меня и начал рассказывать о том, что произошло с Коди, а также просветил меня, по какой причине эти двое сцепились так, что Фил теперь в таком состоянии, я смогла бы выслушать его, но сказать у меня ничего бы не получилось.
Мой отец явился немногим позже. Так как у него всё ещё частенько болела голова, ходил он медленно, дабы ненароком не рухнуть где-нибудь по пути, но добрался до меня довольно быстро. Тут же принявшись расспрашивать меня о моём самочувствии, он пристроился рядом, обнимая меня за плечи. Я всё не могла ему ответить, но, к моему счастью, вскоре распахнулась входная дверь, а в холле показались Сэм, Эллиот и, что меня немало удивило, Ник. Обеспокоенно оглядываясь по сторонам, мама Гардинера искала нас и, наконец обнаружив, в считанные секунды очутилась рядом, спрашивая, как там её сын.
Роберт принялся ей что-то рассказывать, а я продолжала сидеть на месте, принявшись рассматривать Ника, который также начал смотреть на меня. Чуть позже, подойдя ко мне поближе, мальчонка протянул мне небольшую вещицу, в которой я скоро опознала флешку, со словами:
- Держи. Фил сегодня должен был тебе отдать, но забыл, - я вопросительно взглянула на него, поэтому он добавил: - Это видео с моего Дня рождения. Там есть маленький сюрприз для тебя, так что… Знаю, сейчас, конечно, не время, но я подумал, что тебя это немного подбодрит.
Я взяла протянутую мне вещь в свою руку, после чего зажала её в кулаке. С трудом улыбнувшись, я, прилагая максимум усилий, пыталась заставить себя сказать что-нибудь в ответ. Ник пытался подбодрить меня, за что я была ему весьма признательна, поэтому буквально подорвалась со своего места, обнимая школьника, и всё-таки сказала, прильнув к нему:
- Мы ещё сходим куда-нибудь вместе. Обязательно.
После этого я посмотрела на Сэм, которая в нетерпении топталась на месте, желая прямо сейчас кинуться к своему сыну, но она не имела ни малейшего понятия, куда идти, поэтому попросила Роберта проводить её. Мой отец, также желая поскорее оказаться рядом с Филом, всё же не мог отвести своего взгляда от меня, но так и не решался спросить хоть что-то. Я улыбнулась шире. Не знаю, насколько хорошо это у меня получилось, но я старалась сделать это так искренне, как только могла, и сказала:
- Всё будет хорошо. Это же Фил, он выкарабкается.
Я вдруг сама искренне в это поверила. Да, точно! Это же Гардинер! Это же та самая заноза в одном месте, которая вот уж несколько месяцев не даёт мне спокойно жить! Он выкарабкается, по-другому просто и быть не может! Во всяком случае, для меня такой вариант был неприемлем.
По взгляду Роберта я поняла, что эти мои слова его немного успокоили, потому он, сказав, что мы все должны немедленно идти к Люси, уже двинулся в нужном направлении, но я не захотела идти. Несмотря на то, что внушение, казалось, далось мне довольно легко, я почему-то чувствовала, что не могу пойти туда вместе со всеми. У меня было такое непонятное себе самой состояние… Хотелось рыдать и громко смеяться одновременно, но абсолютно точно не хотелось идти туда и, как в прошлый раз в ситуации с отцом, томиться в ожидании. Я попросилась домой, надеясь, что меня все поймут и оставят в покое.
Когда папа захотел возразить, неожиданно вмешался Эллиот, пообещав, что отвезёт меня, а заодно заедет к ним домой и возьмёт вещи Фила, раз уж они с Сэм собирались впопыхах, а потом вернётся в больницу. На миссис Уильямс было страшно смотреть. Казалось, что ей хотелось успеть всё и находиться в пяти местах одновременно, но больше всего она, конечно же, спешила к своему ребёнку, поэтому, поблагодарив своего супруга, женщина под руку подхватила моего отца, попросив её отвести их к Филу. У Роберта более не было иного выхода, кроме как согласиться, поэтому он, с подозрением глядя на меня, всё же разрешил уехать домой.
Мы с мистером Уильямсом дождались, когда мой отец, Сэм и Ник зашли в лифт, который хотя бы на сей раз оказался пустым, после чего мужчина сказал:
- Что же, поехали к тебе домой, - мы с ним синхронно взглянули друг на друга, а потом он добавил: - Рядом со мной можешь не стараться улыбаться.
Я поначалу не поняла, что он имеет в виду, но через секунду ответила:
- Спасибо.
Эллиот кивнул мне, после чего направился к выходу из больницы. Несмотря на то, что его голос был спокойным, я всё же уловила тень беспокойства на его лице, вот только не могла понять, за кого он переживал больше – за Фила или же за Сэм. Но спрашивать его я об этом, естественно, не стала, так как, говоря откровенно, боялась и ничуть не хотела с ним разговаривать. Я тут же вспомнила тот день, когда этот человек ударил парня, переночевавшего у меня дома, по лицу, отчего по телу прошлась дрожь. Много избиений. Слишком много, хватит думать об этом.
Однако мистер Уильямс первым начал со мной разговаривать и, похоже, все его реплики вовсе не требовали моего ответа, так что я молча слушала его. Но говорил он немного. Пожалуй, самой длинной и самой значительной из всех фраз, произнесённых им за всё это время, было:
- Что бы ты там себе не думала, я всё же переживаю за этого засранца, хоть по моему внешнему виду и не скажешь. Ты только ему не говори, хорошо? – после этого он улыбнулся и лишь иногда произносил какие-то короткие реплики, на которые я, как уже упоминалось, не отвечала, так что разговор вышел односторонним.
Когда мы приехали, то довольно формально попрощались, после чего я пожелала, чтобы Фил как можно скорее поправился, на что мне ответили многозначительной ухмылкой, но у меня не было ни малейшего желания разбираться в её значении. Захлопнув дверь автомобиля, я поспешила зайти в дом и, оказавшись внутри, громко крикнула:
- Долли, ты здесь? Долли!
Но мне никто не ответил. Из этого следовал вывод, что здесь я одна-одинёшенька, и это меня почему-то несказанно обрадовало. Много раз мне звонила мама, но я отключила звук на телефоне, так что теперь просто поднималась на второй этаж в свою комнату, которую теперь можно было не запирать. Я же одна дома, счастье-то какое!
Начав стягивать с себя пальто, которое впоследствии швырнула на кровать, я ногой включила компьютер, продолжая раздеваться, дабы переодеться в домашнюю одежду. В моих руках всё это время была та самая флешка, которую я всё никак не могла оторвать от себя. Когда мой давний друг (да, так я когда-то называла компьютер) включился, я решила всё-таки посмотреть видео, которое сделал Ник.