Когда я открыла нужную мне папку с файлами, то увидела, что там не одно, а целых два видео, которые назывались «День рождения» и «Тот сюрприз». Хоть интереснее было глянуть последнее, я, заподозрив себя в склонности к мазохизму, всё же сперва решила посмотреть про День рождения. Там было полно разных кадров, положенных на весёлую музыку, – мы с Гардинером дрались палочками от сахарной ваты; Фил и Ник катались на аттракционах, после которых мальчишка не мог пройтись по прямой линии; мы все носились по парку вместе с воздушными шарами в форме самолётов, которые, не выдержав столкновения с асфальтом, лопнули все до единого. Я на всех этих кадрах мелькала реже всего, но ничуть не расстроилась из-за этого. Напротив, мне начало казаться, будто, отвлекая себя подобным образом, я смогла добиться того, что моё настроение начало постепенно улучшаться.
Пришло время смотреть второе видео. В обычном состоянии я бы уже сгорала от нетерпения, но в тот момент с едва различимым на фоне остального бесчувствия любопытством принялась смотреть его. Каково же было моё удивление, когда, открыв файл, я услышала романтичную музыку и прочитала следующее: «То, что должно было остаться за кадром… Но я всё видел!»
Это видео было только обо мне и Филе. Никакого особого сюжета там не было – всего лишь подборка разнообразных, никак не связанных между собой кадров. Тут были моменты, когда мы провожали друг друга взглядами, даже тот момент, когда Гардинер, решив подыграть какому-то уличному музыканту, вдруг схватил меня и закружил в десятисекундном танце. Был и отрывок, где мы с парнем орали друг на друга, также момент, когда мы вдвоём катались на каком-то аттракционе. Завершал всё случай, который я меньше всего ожидала там увидеть.
Когда я ненадолго осталась одна, пока Ник терроризировал камеру и Фила, ко мне пристал какой-то подвыпивший парень, принявшись приглашать на свидание, от которого я, естественно, отказалась. Тогда Гардинер быстренько спровадил его, но со стороны это выглядело так обычно, что я не придала этому никакого значения в тот момент, и кто бы мог подумать, что Ник решит снять всё это на камеру? С его ракурса, когда было показано лицо Фила, который поджал губы и недовольно смотрел в нашу сторону, всё это выглядело так, будто парень приревновал меня, хотя этого абсолютно точно быть не могло.
Завершилось всё вот таким вот текстом: «Господа «друзья», удачи вам!»
Закрыв видео, я на какое-то время уставилась в экран, абсолютно не понимая, что произошло. Через некоторое время, когда до меня всё же дошёл смысл происходящего, я расхохоталась. Так громко и истерически у меня, кажется, ещё никогда не получалось делать это. Рухнув со стула на пол, я ещё какое-то время продолжала смеяться, как вдруг почувствовала, что мой смех перерастает в стоны, похожие на всхлипы. И буквально в следующий миг я уже рыдала. Лежала на полу и, раскинув руки и ноги, по-настоящему рыдала, не в силах остановиться.
Не знаю, как долго продолжался мой истерический припадок, но, к счастью, удалось успокоиться до того, как домой пришла мама. Я переползла с пола на кровать, уткнувшись лицом в подушку, окончательно успокаиваясь, если вообще могла успокоиться в тот момент. Тогда я даже не могла определить, что конкретно со мной происходит, по-моему, я вообще ничего не понимала. Продолжая лежать в том же положении, рискуя рано или поздно задохнуться, я притворилась перед Люси, что уже сплю, поэтому удалось избежать разговора по душам. Спустя какое-то время, прекратив думать о чём-либо, я заснула по-настоящему.
Благодаря моей изворотливости удавалось избегать разговоров с мамой и даже отцом, которого буквально на следующий день после того инцидента выписали из больницы. Дома я улыбалась, отшучивалась, говорила, что верю в скорое выздоровление Фила, и всё такое. Врачи сказали, что паренёк отделался лёгким испугом – тяжёлых травм у него не было и это можно было считать большим везением. Сотрясение мозга обычно не приводит к летальному исходу (это можно было наблюдать у Роберта), а от перелома руки и синяков ещё никто не умирал. Даже то, что Гардинер отключился на какое-то время, как нам сказали, вполне нормально, если только он не пробыл в бессознательном состоянии слишком долго, что могло бы означать серьёзные повреждения головного мозга. В общем, ему действительно повезло, чему все были рады.
Не раз Люси и Роберт пытались заговорить со мной о Коди, но меня совершенно не интересовала его судьба, я не хотела ничего о нём слышать, так как в тот момент начала всей душой ненавидеть этого человека. Да и прочие разговоры, касающиеся темы Фила, я не особо поддерживала. Когда я узнала, что с парнем всё в порядке настолько, насколько может быть после такой стычки, немного успокоилась, но моё настроение никак не желало становиться нормальным. Я могла улыбнуться, вот только это ни в коей степени не означало, что мне на самом деле весело, могла сказать, будто всё в порядке, но тут та же история. Прекрасно понимая, что таким своим поведением беспокою всех окружающих, включая моих друзей и даже Сэм, которая периодически звонила моей маме и спрашивала обо мне, я ничего не могла с этим поделать. Вскоре Лили, Дженни, Майку и даже Генри это порядком надоело.
Прошло уже одиннадцать дней с того инцидента. Ноябрь сменился декабрём, у всех уже было предпраздничное настроение, а ученики ещё и радовались тому, что вот-вот будут столь долгожданные каникулы. Хоть было ещё довольно рано, в нашей школе уже всё украсили в честь приближения Нового Года, а по школьному радио иногда включали новогодние песенки, что каждый раз всех забавляло, особенно музыка из рекламы напитка Coca-Cola. Некоторые проказники срывали украшения в коридорах и цепляли их на себя, за что получали наказание от директора лично, но никого это почему-то не останавливало, всем же было так весело. Даже мне начало казаться, что я понемногу проникаюсь всем этим, лишь одно до сих пор не давало покоя.
В этот день Фила как раз должны были выписывать из больницы, а я за всё время так ни разу и не навестила его. И дело не только в том, что я чего-то там боялась, не хотела или же попросту искала множество причин, почему мне не стоит делать этого, просто действительно старалась не беспокоить его. Когда в больнице лежал мой отец, к нему не пускали множество посетителей, лишь самые родные всё это время навещали его. И, как я поняла, Гардинер попадал в эту категорию так же, как и мы с мамой, а также родители Роберта, с которыми мы в последнее время виделись нечасто, а после того случая встречались чуть ли не каждый день. Но я решила, что слишком самолюбиво с моей стороны считать, будто я отношусь к той категории самых близких для парня людей, однако всё равно продолжала каждый день узнавать о состоянии его здоровья, мечтая наконец-то встретиться с ним, так как с каждым днём скучала всё больше и больше…
Наивно полагая, что мои друзья не заметят моего состояния, я молчала, когда они спрашивали о том, хочется ли мне навестить Гардинера, ведь сами они тоже не смогли попасть к нему, хотя Майк и Генри честно пытались. Но, оказывается, я недооценила этих людей, которые действительно заботились и обо мне, и о Филе, так что даже не сразу поняла их, когда они решили преподнести мне такой подарок, как встреча с ним. Да и «вручили» они мне этот сюрприз весьма оригинально.
В тот момент я сидела на уроке, с удивлением отметив, что Дженни и Лили не пришли, рассматривая замёрзшие фигуры на окне, совсем не слушая нашу Глорию, которая распиналась возле доски, объясняя нам новую тему. В моей голове было всё, что угодно, только не алгебра, хотя периодически я прислушивалась к тому, что говорила учительница, дабы та не заметила, что я наглым образом отвлекаюсь. Возможно, именно поэтому я не до конца углубилась в собственные мысли, и сразу же услышала, как охнули чуть ли не все ребята в моём классе после того, как распахнулась дверь в кабинет. Быстро переведя взгляд с окна в ту сторону, я сама ойкнула от увиденного, а моя челюсть, казалось, сейчас пробьёт парту, падая на пол.