- Давно вы занимаетесь этими делами? - спросил Дюрелл.
Ее взгляд внезапно стал тверд и холоден.
- Довольно давно. Пять лет. И даже больше, если учесть... некоторые обстоятельства. - Она замолчала, но не стала развивать эту тему. - Я слышала о вас, мистер Дюрелл, конечно от дяди Пита.
- Зовите меня Сэм, - сказал он.
- Очень хорошо, Сэм. Хотите звать меня Тринка?
- Я бы не против, - ответил он.
- Ладно. Я понимаю, что была невежлива. Мы, голландцы, стараемся, чтобы поведение наше было одновременно приличным и достойным, благожелательным и радушным. Правда, мне довольно трудно, особенно когда дела идут неважно, изображать светскую даму. А в эти дни я очень боюсь того, как могут обернуться дела.
- Вы давно занимаетесь проблемой "Кассандры"?
- С самого начала.
- И в конце концов прибыли сюда для того, чтобы разыскать бункер?
- Да. Правда, пока мне не везло. - Она скорчила кислую гримасу. - До сих пор я видела только берега Фрисландии и Гронингена. Хотя это прекрасные места. Мы в Нидерландах говорим, что Бог создал мир, а голландцы создали Голландию.
Дюрелл кивнул.
- Вы её подняли со дна моря.
- Да. Вы простили мне мою нелюбезность?
- Конечно.
Они пожали руки друг другу и она улыбнулась; её пальцы в его руке были холодными и твердыми. Затем голос Яна Гюнтера пробубнил что-то наверху на палубе и она неожиданно вскочила.
- Впереди по курсу дамба, - сказала она. - Давайте поднимемся наверх.
Дюрелл последовал за ней и вскарабкался по крутому трапу наверх к солнечному свету.
Крики морских чаек, носившихся у них над головами, смешивались с ритмичным стуком насосов, работавших на больших землечерпалках и баржах неподалеку от "Сюзанны". Но на Дюрелла большее впечатление произвело неожиданное угрожающее ухудшение погоды за то недолгое время, пока они с Тринкой находились внизу. Полдень только миновал, а солнце уже скрылось за слоем облаков, которые к западу, особенно над Северным морем, казались толще, и на горизонте лег тяжелый туман.
Начинался прилив, и вода через многочисленные каналы заливала песчаные отмели, низко лежащие островки необитаемых песчаных дюн и зеленые, заросшие тростником луга. Твердая земля тянулась полоской к востоку по правому борту "Сюзанны".
Участки уже восстановленной дамбы были похожи на огромных горбатых китов, проступая из мелкой молочной воды длинной линией, загибавшейся к видневшемуся вдалеке берегу. Краны, бульдозеры, шаланды, буровые вышки и мостовые фермы, землесосы и бетономешалки - все это создавало какофонию шумов, нараставшую по мере того, как яхта приближалась к самому большому участку дамбы, где на фоне неба рисовалось множество деревянных конструкций. Временная гавань переходила в размеченный бакенами канал, проходивший среди целого леса кранов и подъемников. В этом месте на крутые скаты дамбы вели деревянные ступени.
- Вы знаете, что здесь случилось раньше? - спросил Дюрелл.
Тринка кивнула.
- Во время войны, когда немцы поняли, что проиграли, они умышленно затопили этот район, разрушив дамбу в стратегически важных точках. Море прорвалось и затопило фермы и деревни, и по разным причинам этот район долго не восстанавливали. Как вы сами можете видеть, - показала она взмахом руки, - дамба идет от острова к острову и образует полукруг, который будет полностью замкнут. После этого за работу примутся насосы, земля будет осушена и снова станет пригодной для пользования. Некоторые участки морского дна возле Шеерсплаат уже были окружены небольшими дамбами и откачаны досуха - пока на прошлой неделе не произошел несчастный случай.
- Вы уверены, что это был несчастный случай? - спросил Дюрелл.
Она задумчиво кивнула.
- Ни один голландец ни при каких обстоятельствах не повредит дамбы.
- Но это мог сделать не голландец.
- Вы думаете о Джулиане и Мариусе Уайльдах?
- Может быть, - кивнул Дюрелл. - Давайте спросим человека, который руководит здесь работами, что он думает по этому поводу.
Толпа строителей в желтых и белых касках не обратила на них никакого внимания, пока они карабкались по зигзагам лестниц, ведущих от самого основания к вершине дамбы, где располагались строительные бытовки. Кое-кто приостанавливался на мгновение, чтобы взглянуть на фигурку Тринки в белых шортах, но в ней было что-то суровое и решительное, что тут же обескураживало мужчин и заставляло их отводить взгляды. Да одного только сурового вида Яна Гюнтера было достаточно, чтобы оставить любые попытки приблизиться.
С вершины дамбы Дюреллу открылся великолепный вид на море и остров, а также на далекую линию побережья, изрезанного заливами с морской водой и маленькими речушками, впадавшими в Северное море со стороны Западной Германии. Было просто удивительно, насколько меняло перспективу небольшое изменение высоты точки обзора. С севера море было закрыто плотной пеленой тумана, медленно затягивавшего все пространство. На юге, там, где ещё светило солнце, гнулись под порывами ветра мачты прогулочных яхт. Над головой солнце уже утратило свой блеск, скрывшись за легкой дымкой, и ветер на вершине дамбы неожиданно оказался холодным и колючим. Но Тринка, одетая в белые шорты и легкую рубашку, казалось совершенно не обращала на это внимания и уверенно вела его к конторке главного инженера.
Инженера звали Ханс Мойкер и он был похож на голландца времен Ренессанса, сошедшего с полотен Рембрандта. Он был крупным и упитанным, с солидным брюшком, сверкающей лысиной и сердитыми глазами. По всей конторке на чертежных столах и шкафах валялось множество гидрографических и геодезических схем и копий чертежей подводных строительных конструкций. Тринка заговорила с Мойкером на быстром местном диалекте, за которым Дюрелл уследить не успевал. Пока она торопливо объясняла, что их интересует, разговор часто прерывался телефонными звонками, вопросами рабочих и поспешными пометками, которые делал в своем блокноте обливающийся потом толстяк. Наконец Тринка вытащила из кармана какую-то карточку, которую Мойкер принялся внимательно разглядывать. Он нацепил очки в толстой роговой оправе, чтобы лучше рассмотреть карточку, а затем пожал плечами и обратился к Дюреллу на безукоризненно чистом английском.
- У меня нет времени отвечать на ваши вопросы, сэр, - сказал он. - Но обстоятельства выбора не оставляют. Если вы разыскиваете источник всяческих происшествий и трудностей, то как сами видите, попали туда, куда нужно. Мисс ван Хорн спросила, не считаю ли я, что так называемый несчастный случай, происшедший на второй западной секции, мог быть результатом диверсии. Я ответил ей, что вполне может быть. Или могло быть. Я сказал об этом местной полиции, я сказал это представителям властей. Динамит сам собой не взрывается. Мы принимаем все меры предосторожности, в том числе и некоторые особые меры. Мы осторожные люди, мистер Дюрелл. Дамбы для нас жизненно важные объекты, это наша последняя защита от моря. Можем ли мы быть неосторожными с дамбами? Чепуха. Это была диверсия.
- И у вас есть какие - то подозрения? - спросил Дюрелл. - Мог, например, приложить к этому руку кто-нибудь из ваших рабочих?
- Не знаю. У меня не было времени заниматься расследованиями.
- И полиция не оказала вам помощи?
- Фу! Что они понимают в моей работе? Я слишком занят, чтобы даже спорить с ними по этому поводу.
- Может быть, кто-нибудь из ваших рабочих недавно покинул стройку...
Ханс Мойкер посмотрел на Дюрелла, облизал губы, а затем кивнул лысой головой.
- Я проверю.
- Когда вы этим займетесь, обратите внимание на имена Мариуса и Джулиана Уайльдов, - посоветовал Дюрелл. - Они могут оказаться в списке ваших работников.
- Вы говорите - Уайльды? Да, это мне что-то напоминает. - Мойкер протолкнул свой толстый живот мимо чертежного стола и неожиданно вышел наружу. Он так пронзительно свистнул, что этот звук перекрыл шум паровых машин и бульдозеров, и поспешно объяснил Дюреллу. - Я как раз собирался проверить, когда вы мне помешали.
- Кого именно? И почему?
- Мариуса Уайльда - одного из наших младших инженеров. Он англичанин, но знает дамбу и острова, как свои пять пальцев. Для иностранца это феноменально.