— Пэрти, ты идиотка, — мягко проговорил я. — Вертис мертв, и ты в этом участвовала. А значит, ты — убийца.
— Как мё… А…? — ошеломленно залепетала девушка, глядя на меня.
— Мое имя — Сергей, и я нахожусь в теле Вертиса с разрешения его мамы, Фелози, — сказал я и показал на мрачную Фелози, стоящую сбоку. — Перед тем, как меня переместили в это тело, Вертиса осмотрела Эртана, один из сильнейших менталистов континента. И она заявила, что душа Вертиса полностью разрушена. А сделал это менталист, причем на это у него ушло не меньше получаса времени. И не ври нам, что ты не догадывалась о том, что именно сделал твой новоиспеченный женишок тогда в доме Вертиса. Помни, что рядом с тобой находится Эртана, которая твою ложь сразу же почувствует. Давай, рассказывай все с самого начала, иначе Эртана силой эту информацию из твоей головы вытащит. И поверь мне, тебе эта процедура очень не понравится.
Где-то с минуту девушка молча лила слезы и шмыгала носом, а потом заговорила:
— Я Вертиса любила, по-настоящему любила. Я так хотела за него замуж, а он… а он просто использовал меня как подстилку. Когда я в очередной раз стала упрашивать его жениться на мне, он только посмеялся надо мной и сказал: «Ты посмотри на себя! Ты же годишься только для постели!!» Меня тогда это так обидело! Настолько, что я хотела порвать с ним. Но… я не смогла. Я слишком сильно его любила. А когда я поняла, что Вертис никогда на мне не женится… я была в полном отчаянии. Я не хотела после Академии возвращаться домой, к этой противной жизни захолустного городка. И я поддалась на уговоры Никселя. Из всех мужиков он единственный… кто готов был ради меня… на все, лишь бы я стала его женой. Все остальные хотели со мной только трахаться.
Я никогда не жаловалась Никселю на Вертиса, но он и так понимал, что я на него обижена. А Никсель Вертиса просто люто ненавидел. Он обычно шипел на Вертиса, что тот всего лишь родился красавчиком, а с людьми ведет себя как самый настоящий урод. Моральный урод. Я готова была просто уйти от Вертиса к Никселю без всяких ссор, без этих тяжелых выяснений отношений, но Никсель начал меня подговаривать отомстить Вертису за то, что он меня обижал. Он зудел мне в уши это день за днем, и в итоге я согласилась.
Когда Ник принес эти грёбаные побрякушки и рассказал, что он собирается сделать, мне это не понравилось с самого начала, но Никсель уверял меня, что Вертис через пару месяцев очухается. Что максимум плохого, что с ним может случиться, так это то, что он, возможно, не сможет работать артефактором. Но, как тогда сказал со злостью мой жених, ничто не помешает Вертису и дальше трахать всех баб подряд. В общем, я позволила ему себя уговорить.
Я сделала все в точности, как меня учил Ник. Попросила Верти посмотреть странный артефакт, который кто-то обронил в коридоре Академии, а когда тот его начал изучать, активировала другой артефакт. Когда Верти замер, я вышла из дома и позвала жениха, ждавшего неподалеку. Тот велел мне сходить куда-нибудь и вернуться минут через 30–40. Я удивилась, спросила, почему так долго, но он на меня прикрикнул, чтобы я делала, что он велит, и ушел в дом Вертиса, заперев за собой дверь. Мне все это тогда не понравилось, но делать что-либо было уже поздно. Поэтому я ушла, как и потребовал Никсель.
А когда вернулась, Верти лежал без сознания на своем столе. Ник забрал со стола ловушку и защитный амулет Вертиса, а вместо ловушки положил на стол один из артефатов, что лежали у Верти на полке. После этого он ушел, а я минут через пять позвала людей на помощь и рассказала им ту легенду, что мы придумали с женихом. Это все.
— Зачем сын ректора забрал амулет убитого? — спросил Захар.
— Он сказал, что обещал его тому, кто сделал ловушку.
В комнате установилась тишина. Пэрти больше нечего было сказать, а всем нам видимо пока не пришло в голову, о чем ее можно было бы еще спросить. И вдруг в этот момент Фелози сделала решительный шаг вперед и с размаху от бедра вонзила в грудь девушки какой-то кухонный нож. Случайно или нет, но попала мать Вертиса точно в сердце. Фелози попыталась выдернуть нож обратно, возможно, желая продолжить бить им Пэрти снова и снова, но он крепко застрял в месте соединения грудины и ребер. Я сразу же шагнул к женщине, обхватил ее сзади и мягко отвел в сторону, прошептав ей на ухо:
— Все, успокойся — она уже мертва!
Фелози развернулась в моих объятьях, упала мне на грудь и разрыдалась, а я просто стоял и поглаживал ее по плечам и спине, успокаивая. Поскольку нам там больше делать было нечего, мы все молча вышли через черный ход и поехали по домам. Но вначале я оставил на теле Пэрти записку: «Никсель, это тебе за Вертиса. Теперь жди своей очереди!»
Вечером в тот же день, когда мы со Светой уже поужинали и сидели в своей комнате, болтая о пустяках, к нам в гости пришли Фурлет и Миля.
— Сергей, у парня вопрос к тебе, — сказал Фурлет.
— Давай, — кивнул я Миле с одобрительной улыбкой.
— Скажи, а это правильно, что Фелози убила Пэрти?
Я вздохнул и задумался на пару минут. Затем сказал:
— Ты знаешь, братишка, твой вопрос, на мой взгляд, надо разделить на два самостоятельных вопроса. Первый из них: заслужила ли Пэрти смерти за то, что она сделала? Мне кажется, что нет, не заслужила. За такое не следует казнить. Наказать ее надо было, но не смертной казнью. Она ведь после убийства сильно мучилась чувством вины за содеянное ею, а это иногда является лучшим наказанием. Я не знаю, как бы я ее наказал, если бы Фелози нас не опередила. Может, отвез бы ее в горы и выдал замуж за одного из поселенцев, заставив прожить жизнь простой крестьянки в маленькой деревушке, отрезанной от остального мира.
Ну и второй вопрос: имела ли право Фелози убивать девушку? Вот здесь мы упираемся с тобой в очень сложную проблему — разное отношение к преступлению различных людей. Я тебе приведу пример из моего мира. У нас есть автомобили — это такие железные экипажи, которые могут ездить по дорогам в несколько раз быстрее, чем максимальная скорость самой быстрой лошади. Ты можешь представить, как сильно надо сосредотачиваться на управлении таким экипажем, чтобы не врезаться на столь высокой скорости во что-нибудь или кого-нибудь?
Так вот у нас находится немало моральных уродов, считающих себя вправе браться за управление таким экипажем в состоянии сильного опьянения, или же не научившись толком управлять им, или наплевательски относиться к соблюдению строгих правил дорожного движения. И вот тебе ситуация — идет по дороге девушка, а тут вдруг из-за поворота на огромной скорости вылетает экипаж, набитый малолетними мразями, в стельку пьяными, которым плевать на окружающих людей. Экипажем управляет парень, даже не умеющий этого делать, а у нас для управления таким экипажем надо сдать экзамены и получить разрешение от властей.
И вот этот экипаж сбивает идущую девушку насмерть. Какого наказания, по твоему мнению, заслуживает тот ублюдок, который гнал экипаж на высокой скорости, был при этом пьян, не соблюдал правила дорожного движения и при этом не имел право управлять экипажем, потому что не прошел должного обучения и, соответственно, не сдал экзамен?
— Я думаю, смертной казни.
— Такого же мнения придерживаются многие в нашем родном мире. И особенно те, кто потерял своих родных в подобных дорожных происшествиях. Но наша власть за подобные преступления назначает чисто символические наказания. А те самые сволочи, которые убивают людей на дорогах так, как я тебе описал, вообще считают себя ни в чем не виноватыми. У них такая позиция: «А нефиг ходить по тем дорогам, по которым я езжу!» И они продолжают носиться по дорогам, будучи уверенными в собственной безнаказанности.
А теперь вернемся к ситуации, более близкой к тебе. Мы ведь пока так и не выяснили, как Ликуся, твоя мама, исчезла из дома. Возможно, она сама ушла на улицу погулять. Ты же в курсе о вашем родовом проклятии? И Ликуся в двенадцать лет уже начала страдать из-за него. Ее душа, ее ум начали деградировать. Говоря простыми словами, Ликуся с каждым годом становилась все более глупой девочкой. Она всегда должна была оставаться под присмотром взрослых нянек. Но так получилось, что она осталась одна и могла уйти на улицу. И вот представь себе, что к ней на улице подходит женщина или другая девочка и зовет Ликусю пойти куда-то, обещая ей что-то привлекательное для твоей мамы — сладости, игрушки или развлечения. На самом же деле эта женщина ведет Ликусю в ловушку, где ее ждут рабовладельцы, сажающие твою маму в клетку, а с женщиной расплачиваются за ее работу несколькими медяками. С этого и начинается та страшная судьба, которая постигла твою маму.