Старлинг нахмурилась:
– Не возьму в толк почему.
Я рассмеялся:
– Неужели ты не понимаешь, что многие будут удивлены, когда увидят меня живым?
Она склонила голову набок и посмотрела мне в глаза:
– Сомневаюсь, что даже твои друзья сумеют тебя узнать. Большинство помнит тебя юношей. Сломанный нос, шрам, седина сильно изменили тебя. К тому же раньше ты одевался как сын принца; теперь ты носишь крестьянскую одежду. Раньше ты двигался с грацией воина, а теперь, особенно утром или в холодные дни, ты похож на старика. – Она сокрушенно покачала головой и добавила: – Ты не следишь за своей внешностью, да и годы обошлись с тобой жестоко. Ты вполне можешь добавить пять или даже десять лет к своему возрасту, и никто не усомнится в твоих словах.
Столь жесткая оценка, прозвучавшая из уст любовницы, задела меня.
– Ну спасибо на добром слове, – сухо ответил я.
Чтобы не смотреть ей в глаза, я встал снять чайник с огня.
Старлинг неправильно истолковала мои слова.
– Да. А если добавить, что люди видят то, что ожидают, и никто не предполагает, что ты жив… Думаю, ты вполне можешь рискнуть. Ты намерен вернуться в Олений замок?
– Нет. – Мой ответ прозвучал слишком категорично, но я не нашел что добавить.
Однако у Старлинг не возникло вопросов.
– Жаль. Ты многого лишаешься, когда живешь здесь, в одиночестве…
И она принялась рассказывать про бал Встречи Весны. Несмотря на мрачное настроение, я невольно улыбнулся, когда она красочно описывала, как Чейд танцевал со своей шестнадцатилетней поклонницей. Старлинг не ошиблась, я бы с удовольствием побывал на празднике.
Пока я готовил для всех обед, мои мысли вновь вернулись к мучительным вопросам из ряда «что, если…». Что, если бы я мог возвратиться в Олений замок к королеве и Старлинг? Что, если бы я вернулся к Молли и нашему ребенку? Но всякий раз, какие бы доводы я ни придумывал, мои построения заканчивались катастрофой. Если бы я явился в замок, когда все думают, что меня казнили за использование Дара, мое появление разделило бы людей на два лагеря – в то время как Кетриккен так много делает, чтобы объединить страну. Не говоря уже о том, что многие встали бы на мою сторону и попытались бы сместить нынешнюю правительницу – ведь, хоть я и был незаконнорожденным, в моих жилах текла кровь Видящих, а Кетриккен стала королевой только благодаря браку с Верити. Другие потребовали бы моей казни – причем таких было бы больше.
А если бы я вернулся к Молли и дочери, чтобы забрать их с собой? Наверное, я мог так поступить, если бы думал только о себе. Они с Барричем считают, что я умер. Женщина, которая практически была моей женой, и человек, вырастивший меня и ставший мне близким другом, решили жить вместе. Баррич позаботился о том, чтобы Молли получила крышу над головой, чтобы не мерзла и не голодала, вынашивая моего ребенка. Своими собственными руками он принял Неттл. Они вместе прятали ее от людей Регала. Баррич заявил, что Молли его жена, а Неттл – дочь. Он не только защищал и заботился о них, но и любил. Да, я мог вернуться – и сделать обоих предателями в их собственных глазах. Тень позора легла бы на их брак. Баррич оставил бы Молли и Неттл мне. Благородство не позволило бы ему поступить иначе. А я до конца дней пытался бы понять, сравнивает ли Молли, чья любовь сильнее и благороднее…
– У тебя горит рагу, – недовольно заметила Старлинг.
Она была права. Я вздохнул, выложил на тарелки то мясо, что еще не успело сгореть, и уселся рядом со Старлинг. Потом я постарался выбросить из головы все варианты прошлого – истинного и воображаемого. Сейчас не время отвлекаться. Рядом со мной Старлинг. Как обычно, я слушал ее рассказы. Она принялась излагать длинную историю о выскочке-менестреле, который не только осмелился исполнить одну из баллад Старлинг, изменив несколько строк, но и присвоить себе авторство. Она энергично жестикулировала и едва не увлекла меня своим рассказом. Но мне на ум постоянно приходили воспоминания о других весенних празднествах. Неужели я потерял способность получать удовольствие от простой жизни, которую сам для себя создал? Многие годы мне было хорошо с мальчиком и волком. Что же случилось сейчас?
Тут меня посетила другая тревожная мысль. Где же Нед? Я приготовил обед на троих. Нед всегда набрасывался на еду, когда мы возвращались домой из путешествий. Жаль, что он не может справиться с плохим настроением и присоединиться к нам. От Старлинг не укрылось, что я то и дело поглядывал на его нетронутую тарелку.
– Не беспокойся о нем, – недовольно проговорила она. – Он еще мальчишка и не научился собой владеть. Как только проголодается по-настоящему, сразу придет.