- Я поставил чайник, - доложил он. - Принеси мою седельную сумку, ладно? В ней кофе из Бингтауна.
Я поставил Малту в сарай рядом с пони и дал свежей воды и сена. Впрочем, его оказалось не слишком много. Пони любил поесть и с удовольствием пасся на поросшем жидким кустарником склоне холма за домом. Роскошная лошадь Шута странно смотрелась на фоне простых серых стен моего сарая. Когда я подошел к дому, уже почти совсем стемнело, внутри уютно горел очаг и слышался грохот кастрюль. Я вошел и положил седельную сумку на стол, обратив внимание, что волк лежит у огня, чтобы просушить влажную шерсть, а Шут осторожно его обходит, занимаясь чайником. На мгновение мне показалось, будто я снова оказался в маленькой хижине Шута в горах, лечусь от старых ран, а он защищает меня от остального мира. Сейчас, как и тогда, он создавал вокруг себя ощущение реальности, дарил мне успокоение, став маленьким островком тепла, окруженным сиянием огня в камине и запахом пекущегося хлеба.
Шут повернулся ко мне, и в его золотистых глазах отразилось пламя, теплый свет озарил лицо, запутался в волосах. Я только покачал головой.
- За несколько минут, пока садилось солнце, ты показал мне весь мир, каким его видит человек, сидящий на лошади, и его душу внутри моего собственного дома.
- О друг мой, - только и сказал он, но большего и не требовалось.
Мы едины.
Шут склонил голову набок, обдумывая эту мысль. У него был вид человека, который пытается вспомнить что-то очень важное. Мы с волком переглянулись, и я понял, что зверь прав. Шут вернул нам целостность - будто склеил осколки разбитого горшка так искусно, что и трещин не видно. Если визит Чейда пробудил во мне вопросы и тоску, то присутствие Шута стало утешением, дарило удовлетворение и несло в себе ответы.
Он, не смущаясь, сходил в мой огород а потом в кладовую, и теперь в котелке варилась картошка с морковкой и бело-розовой репой. Свежая рыба, присыпанная базиликом, тушилась в сковороде под крышкой, которая весело постукивала, словно отплясывая праздничный танец. Когда я удивленно кивнул в сторону сковороды, Шут просто сказал:
- Волк вспомнил, что я люблю рыбу.
Ночной Волк прижал уши и показал мне язык. Горячие булочки и черничное варенье ждали нас на десерт. Шут достал бренди - тот, что из Песчаного Края, - и поставил бутылку на стол.
Затем он вытащил из своей седельной сумки мешочек с коричневыми кофейными зернами, которые маслянисто поблескивали в свете огня.
- А ну-ка, понюхай, - велел он и тут же заставил меня молоть зерна, а сам налил воды в последнюю пустую кастрюльку и подвесил ее над огнем.
Мы почти не разговаривали. Шут тихонько что-то напевал, трещали дрова в камине, по-прежнему радостно стучала крышка на сковороде, время от времени с шипением в огонь проливался соус. Я прислушивался к уютным домашним звукам и молча молол кофе. Мы словно повисли в пространстве и времени, радуясь настоящему, забыв о прошлом и не задумываясь о будущем. Этот вечер навсегда остался для меня одним из самых дорогих воспоминаний, словно золотистое бренди в хрустальных бокалах.
С поразительным мастерством, мне недоступным, Шут умудрился готовить одновременно несколько блюд - ароматный кофе варился рядом с рыбой и овощами, а булочки лежали под чистым полотенцем - чтобы не остыли. Мы вместе уселись за стол, и Шут выделил кусок тушеной рыбы волку, тот ее съел, хотя предпочел бы, чтобы она была сырой и холодной. Мы не стали закрывать дверь в дом, и к нам заглядывали звезды, высыпавшие на ночное небо.
Грязную посуду мы убрали, но решили заняться ею позже, а сами вышли на крыльцо с чашками кофе в руках. Я впервые попробовал этот чужеземный напиток. Мне показалось, что на запах он лучше, чем на вкус, но я сразу почувствовал, как у меня прояснилось в голове. Как-то так получилось, что, продолжая держать в руках кружки с еще теплым кофе, мы вместе спустились к ручью. Волк долго пил холодную воду, а потом мы отправились назад и остановились в саду. Шут перебирал бусины на амулете Джинны, а я рассказал ему, как она его мне подарила. Затем он легонько тронул пальцем колокольчик, и нежное позвякивание нарушило ночную тишину. Мы сходили к его лошади, и я закрыл дверь в сарай с курицами, чтобы ночью к ним никто не забрался. После этого мы медленно вернулись к дому, и я уселся на крыльцо. Не говоря ни слова, Шут отнес мою пустую кружку в дом.
Когда он вернулся, в кружке плескалось бренди. Шут опустился на крыльцо рядом со мной, волк устроился с другой стороны. Я сделал глоток бренди и погладил зверя по голове.
- Я не навещал тебя столько, сколько мог вынести, - вздохнув, сказал Шут, и его слова прозвучали как извинение.
- Когда бы ты ко мне ни приехал, я был бы рад тебя видеть, - удивленно ответил я. - Как же часто я задавал себе вопрос, что с тобой стало.
Шут серьезно кивнул.
- Я не приезжал, надеясь, что ты наконец обретешь мир и радость.
- И я их обрел, - заверил я его. - Я доволен своей жизнью.
- А теперь я вернулся, чтобы все это у тебя отнять, - сказал он, не глядя на меня.
Он смотрел в ночь, в тени, окутавшие деревья. Потом принялся болтать ногами, точно мальчишками сделал глоток бренди.
Сердце сжалось у меня в груди, я думал, что он приехал, чтобы просто повидаться.
- Значит, тебя послал Чейд? - осторожно спросил я. - Просить меня вернуться в Баккип? Я уже дал ему ответ.
- Правда? - Шут помолчал немного и принялся задумчиво болтать бренди в стакане. - Мне следовало догадаться, что он уже здесь побывал. Нет, друг мой, я не видел Чейда много лет. Но то, что он к тебе явился, подтверждает мои худшие опасения. Пришло время, когда Белый Пророк снова должен прибегнуть к помощи Изменяющего. Поверь мне, если бы был другой путь, если бы я мог оставить тебе мир и покой, я бы так и сделал. Честное слово.
- Чего ты от меня хочешь? - едва слышно прошептал я.
Но его ответ был таким же неясным и уклончивым, как если бы он по-прежнему оставался шутом короля Шрюда, а я бастардом, внуком короля.
- Мне нужно от тебя то, что было нужно всегда, с тех самых пор, как я узнал о твоем существовании. Если я хочу изменить течение времени и вывести мир на верный путь, заставив его свернуть с того, по которому он сейчас идет, мне потребуется твоя помощь. Твоя жизнь - это что-то вроде палки, которая нужна мне, чтобы выгнать будущее из норы.