– Тогда мы были на разных сторонах. Что произошло, то произошло. Я же выбрался. Все нормально.
Она поглядела на его руку и ногу, где – ей было известно – остались ожоги.
– Я постараюсь искупить это, Роби.
– Уже искупила.
– Как?
– Недавно, в Северной Корее.
– Этого недостаточно.
– Достаточно, можешь мне поверить, – ответил он.
– Ты серьезно собираешься уходить?
– Еще как серьезно.
– И что будешь делать?
Он пожал плечами:
– Кто сказал, что я должен что-то делать? У меня отложено достаточно денег. Живу я скромно. Я повидал мир, по крайней мере самые худшие его части. Так что я просто… не буду делать ничего.
– Ты сам в это не веришь, Роби. Ни на йоту.
– На самом деле я правда собираюсь ничего не делать. Ну а потом что-нибудь решу. – Он всмотрелся в лицо Рил: – А что насчет тебя? Ты ведь тоже собиралась заканчивать карьеру.
– Да, но потом ты сказал, что мы можем продолжать работать и жить нормальной жизнью. Ты заставил меня поверить, что это возможно.
– Я до сих пор так думаю.
– Но теперь ты уходишь. – Тон у Рил был такой, будто он ее предает.
– Я сказал, через год. На нашей работе год – это целая жизнь. А ты что?
– В смысле я что?
– Я знаю, что у вас с Такером был разговор наедине. Что он сказал? Что приложит все усилия, чтобы избавиться от тебя?
Она испустила долгий вздох и покачала головой:
– На самом деле он извинился за все, что натворил.
– Что? – воскликнул Роби, ошеломленный.
– Он сказал, что я была права, а он ошибался.
– Он что, был пьян? Зрачки у него были нормальные?
– Уверена, он прекрасно сознавал, что говорит, Роби.
– Поверить не могу! Что должно было с ним случиться, чтобы он вдруг сменил гнев на милость?
– Он сказал, что заново изучил улики и как следует все обдумал. Потом, мы едва не погибли, пытаясь остановить заговор, в котором участвовали Гелдер и Джейкобс. Мы с тобой рисковали жизнью в Сирии и Северной Корее. Думаю, это добавило нам очков в его глазах.
– И что это меняет для тебя? – спросил он.
– Меняет? – не поняла Рил.
– Ты останешься еще на какое-то время?
– Я не знаю. Вероятно, нет. Особенно если тебя не будет рядом.
Он обнял ее за плечи:
– Так или иначе, у тебя есть год на раздумья.
– Да, если я проживу так долго.
Глава 73
Мин никогда не слышала про Хэллоуин.
И никогда не надевала карнавального костюма.
Она так и не поняла, что это за традиция, хотя Чун-Ча и пыталась ей объяснить. Но теперь она была в костюме и с кучей конфет. Они пришли в небольшое кафе на главной улице в центре города, где для всех детей устроили праздник перед началом парада.
Чун-Ча привела туда Мин, переодетую лягушкой. Ее лицо закрывала маска, оставлявшая на виду только глаза и рот. Сама Чун-Ча нарядилась пиратом. В кафе было полно детей в разных костюмах. Сначала Мин боялась надевать свой, но потом Чун-Ча показала ей, что это просто ткань и пластмасса, что костюм ничего ей не сделает, и Мин позволила себя переодеть.
Прямо в кафе семья Кэссион раздавала детям сладости. Увидев это, Чун-Ча на мгновение запаниковала. Она видела, что вокруг расставлены агенты охраны, но не предполагала, что президентская семья будет раздавать конфеты.
Она сказала Мин:
– Пойди возьми себе угощение, а я сейчас вернусь. – Сама Чун-Ча постаралась смешаться с толпой в дальней части зала.
Мин судорожно заозиралась в поисках Чун-Ча. Костюм лягушки прикрывал ей уши, и она плохо расслышала, что ей было сказано, поэтому, когда Чунг-Ча исчезла, девочка начала паниковать. Однако поток других детей увлек ее с собой, получать сладости от Кэссионов.
Оказавшись в очереди, Мин перепугалась до полусмерти. Чун-Ча нигде не было видно, а вокруг толпились чужие дети с родителями.
Она подняла голову и внезапно поняла, что стоит прямо перед Томми Кэссионом, одетым, как он и собирался, Росомахой. Она уставилась на него, а он на нее.
– Симпатичная лягушка, – сказал Томми, протягивая ей пригоршню сладостей.
В растерянном мозгу Мин всплыла какая-то мысль. Она пробормотала:
– Меня зовут Мин. Мне десять лет. Ты поможешь мне?
Томми как-то странно на нее посмотрел и ссыпал конфеты в ее ведерко в форме тыквы.
Потом Мин сказала что-то еще, уже не на английском. Она вернулась к корейскому.
– Ты в порядке? – спросил Томми.
– Меня зовут Мин. Мне десять лет. Ты поможешь мне?
Томми хотел ответить, но чья-то рука уже отодвинула Мин в сторону, чтобы другие дети тоже могли подойти за конфетами.
Мин оглядела зал и с облегчением вздохнула, увидев, что Чун-Ча торопится к ней. Прежде чем девочка успела что-нибудь сказать, Чун-Ча присела на корточки и обняла ее.