Он приветствовал Роби, с которым был знаком, а потом ему представили Рил.
– Джули много о вас рассказывала, – сказал Джером.
– Только то, что не засекречено, – поправила его Джули с улыбкой.
Она села напротив Мин и сказала:
– Меня зовут Джули, Мин.
Потом она произнесла несколько слов на корейском – кое-что Мин поняла.
Сун рассмеялся:
– Неплохо. Но тебе нужна практика.
– Знаю, – ответила Джули с кривоватой ухмылкой.
Мин сказала:
– Меня зовут Мин. Мне десять лет.
– Мне пятнадцать, на пять больше, чем тебе, – ответила Джули.
Мин улыбнулась, но, похоже, ничего не поняла.
Джули взяла одну ее руку и посчитала пальцы:
– Пять. Вот столько.
Мин кивнула и по-корейски досчитала до пяти.
– Правильно, – кивнул Сук. – Очень хорошо.
Джером сказал:
– Ну, Роби, в целом ты ввел меня в курс дела. Но я хочу услышать больше.
Роби, как мог, объяснил, откуда взялась Мин. А потом задал вопрос, ради которого они приехали. Может ли Мин жить с Джули и Джеромом?
– Ей нельзя возвращаться в Северную Корею, – сказала Рил.
– И традиционная опека не совсем годится в ее ситуации, – объяснил Роби. – Понимаю, я многого прошу, но вы двое были первыми, о ком я подумал. Мин пока совсем не понимает английского. Боже, она вообще мало что понимает. Поэтому, если вы откажетесь, она не будет знать, о чем мы спрашивали.
Джули ответила:
– Я всегда хотела брата или сестру. Наверное, быть старшей в семье круто. – Она посмотрела на Джерома. – Ты что думаешь?
– Думаю, что после всего, через что эта девочка прошла, она заслужила иметь хороших друзей. Почему бы не начать с нас?
Рил с облегчением поглядела на Роби, а потом повернулась обратно к Джерому.
– Вы не представляете, как много это для нас значит.
– Думаю, я понимаю. Я не забыл, как совсем недавно ваши выручили меня. Иначе меня бы здесь не было.
Перед тем как уехать, они постарались объяснить Мин, что она будет жить с Джули и Джеромом. Сук согласился помогать, пока Мин не научится объясняться самостоятельно. Поначалу Мин жалась к Суку, но Джули постаралась постепенно переключить ее внимание на себя. В конце концов Мин взяла Джули за руку и согласилась пойти с ней.
Они сказали Джерому, что бумаги скоро будут готовы и тогда он официально станет опекуном Мин.
– Удивительно, что правительство так быстро все решило, – сказал Джером. – Я думал, их девиз – чем больше бумаг, тем лучше.
– Просто им хочется поскорее забыть об этом деле, – объяснил Роби.
На обратном пути Рил сидела за рулем, и, когда она свернула в другую сторону от дома Роби, он сразу понял, куда они направляются.
Кладбище находилось за городом. Оно было маленькое, вдалеке от дорог. Но оттуда открывались очаровательные виды на предгорья Голубого хребта. Его отделяло от Вашингтона каких-то семьдесят миль, но казалось, что все семьсот.
Рил припарковала машину, и они с Роби вышли. Солнце висело низко над горизонтом, и небо полыхало огнем. Ветер крепчал, температура быстро падала. Приближался дождь, грозивший сделать окрестности мокрыми и неуютными. Но пока – в эту самую минуту – вокруг царила красота, пронзительная и хрупкая.
Они открыли проржавевшую кованую калитку и пошли по дорожке, заросшей травой. Надгробные камни вокруг были преимущественно старыми; некоторые покосились под опасным углом, другие, наоборот, торчали прямо, как кинжалы.
В конце дорожки стоял самый новый памятник из всех. Он был белый и напоминал надгробия на Арлингтонском кладбище.
С виду совсем простой, он производил, тем не менее, большое впечатление.
Надпись на нем была тоже простой, под стать дизайну:
«Йе Чун-Ча, которая храбро сражалась до конца».
Никто не знал, когда и где она родилась. Никто не знал, сколько ей было лет. И хотя дата ее смерти была известна, не имело смысла указывать на памятнике, когда произошло это страшное событие.
Рил подошла поближе к белому камню и холмику земли.
– Там могли лежать мы.
– И лежали бы, если бы не она.
– Мы похожи на нее. Ты ведь знаешь.
– Сходство есть, – признал Роби.
– Как, думаешь, она чувствует себя в такой дали от дома?
– Вряд ли мертвых это особенно беспокоит. Да и Северная Корея была не таким уж желанным домом для нее.
– Я рада, что ее тело не отослали назад. Она должна была… я думаю, ее место здесь. Это вроде как… справедливо.
– Здесь мирно. После всего, что она пережила, покой ей не помешает.