- На довольно значительное время это последнее, что мы видим из удобств жизни на берегу, - заметил Стивен.
- Вовсе нет. Мы плывем только до Плимута на комплектование, - рассеянно заметил Джек, устремив глаза вверх: брам-стеньги "Ворчестера" были слишком высоки, избыточно высоки для его корпуса без завалов. Если в Плимуте останется время, он постарается заменить их на более короткие, а также поставить отдельные бом-брам-стеньги.
Джек намеренно обратил разум к проблеме установки этих гипотетических бом-брам-стеньг позади эзельгофта, и довольно низко, чтобы уменьшить нагрузку на корабль, печально известный плохими креплениями, в случае средиземноморской бури: он знал опасную силу мистраля в Лионском заливе и те убийственно короткие волны, что ветер мог поднять в течение часа, волны, совсем не похожие на длинные атлантические валы, для которых подобные корабли, по большей части, и предназначались. Он делал так, чтобы заглушить боль расставания, намного более сильную, чем ожидал, но, видя, что грусть не проходит, вскочил на коечную сетку, позвал боцмана и поднялся наверх, на самую высь, посмотреть, какие изменения придется сделать, когда доставят его укороченные брам-стеньги.
Джек все еще пребывал наверху, с легкостью и ловкостью орангутанга качаясь между морем и небом, глубоко погруженный в технический спор со своим упорствующим, упрямым, консервативным седобородым боцманом, когда в более чем ста футах под ним барабан протрещал "Ростбиф Старой Англии", приглашая офицеров на обед.
Стивен вошел в кают-компанию - великолепное, длинное помещение с превосходным длинным столом посередине, залитое светом из большого кормового окна во всю ширь, помещение, которое, несмотря на каюты лейтенантов по обе стороны, предоставляло много места для десятка офицеров, каждый - с вестовым за спинкой стула, и множества гостей, если бы их решили пригласить. Тем не менее, сейчас помещение оставалось малолюдным: три морских пехотинца в красных мундирах около окна, а в центре, положив руки на спинку стула, задумчиво стоит штурман, казначей смотрит на часы, Пуллингс и Моуэт у двери, попивают грог и явно ожидают Стивена.
- А вот и вы, доктор, - воскликнул Пуллингс, пожимая ему руку. - С точностью до секунды. - Он улыбнулся во все загорелое дружелюбное лицо, но в глазах явно проглядывала тревога, и тихо продолжил, - бедняга Моуэт боится, что расстроил вас, сэр, отпуская шуточки, когда вы прибыли на борт: всего лишь для забавы, знаете ли, сэр, но мы боялись, что вы, возможно, не поняли, будучи, я бы сказал, сильно промокшим.
- Никогда в жизни, мой дорогой, - сказал Стивен, - что вы пьете?
- Грог, на две трети разведенный водой.
- Тогда прошу, дайте и мне стаканчик. Уильям Моуэт, ваше здоровье. Скажите, когда появятся остальные джентльмены? Я остался без завтрака и голоден как волк. У них вообще есть чувство времени?
- Других джентльменов не будет, - ответил Пуллингс. - У нас еще только скелет экипажа и потому... только скелет кают-компании, ха-ха, - прибавил он, смеясь от души, поскольку сравнение только что пришло ему в голову. - Проходите, позвольте вас сразу представить остальным: у меня есть для вас сюрприз, и я жажду его показать. Прямо-таки распирает.
Мистер Адамс, казначей, встречал доктора в Галифаксе, Новая Шотландия, на балу у губернатора, и, казалось, очень рад видеть Стивена снова. Мистер Гилл, штурман, являвший собой грустный контраст полному, круглолицему, улыбчивому казначею, утверждал о знакомстве еще со времен, когда сам Гилл находился в должности помощника штурмана на "Ганнибале", и Стивен вылечил его после битвы при Альхесирасе.
- Хотя нас было слишком много, чтобы вы меня помнили, - подытожил он.
Капитан морской пехоты Харрис был очень рад плавать вместе с доктором Мэтьюрином: его двоюродный брат Джеймс Макдональд часто говорил о мастерстве доктора, ампутировавшего ему предплечье, а ничто так не успокаивает, как мысль, что если кого-то и разнесут на кусочки, то на борту есть действительно выдающийся мастер, который соберет пострадавшего заново. Его лейтенанты - совсем еще сопливые юнцы - только поклонились, некоторым образом благоговея перед Стивеном, поскольку у него сложилась отличная репутация воскресителя из мертвых и неизменного спутника одного из самых успешных капитанов фрегата на всем флоте.
Пуллингс поторопил всех к столу и занял свое место во главе, расплескав суп - обычный для кают-компании суп, отметил Стивен, весьма полезный в качестве припарок, хотя одновременно еще и унюхал в воздухе знакомый, изысканный, но пока безымянный аромат, а затем Пуллингс спросил стюарда: