С первым лейтенантом и старшим канониром капитан погрузился вниз, в знакомый смрад нижней палубы: трюмной воды, канатной слизи, плесени, тяжело работающих немытых мужчин. Все же здесь спали более пятисот матросов, плотно утрамбованные, а поскольку всю прошлую неделю и даже больше оказалось невозможно открыть орудийные порты или просушить наверху гамаки, смрад чувствовался сильнее обычного, хотя длинное низкое пространство было теперь пустым, за исключением нескольких кучек сухопутных, безнадежно страдающих морской болезнью и почти мертвых, и нескольких увальней.
Но Джека они не беспокоили, как и вонь - это часть его жизни с самой юности: его заботило в основном вооружение корабля - два ряда массивных тридцатидвухфунтовых пушек, растянувшихся во мраке вдоль всего корабля, тесно притянутых к борту, издающих скрипы и стоны, когда волна сдвигала все их три тонны на дюйм или около того, несмотря на то, что их хорошо принайтовили.
При этом наклоняющем «Ворчестер» ветре Джек не мог стрелять пушками нижней палубы, но был уверен, что с улучшением погоды сделает это позже днем, и страстно хотел начать - артиллерийская подготовка являлась его страстью, и не мог отдыхать спокойно, пока, по крайней мере, не начал долгий и трудный процесс подготовки орудийных расчетов к своим собственным взыскательным стандартам быстрого и, прежде всего, прицельного огня. Держа фонарь, он шел, низко склонившись, вдоль рядов пушек: каждая вычищенная и аккуратная, с губкой, банником, прибойником, пороховым рожком, клиньями и гандшпугом, установленными как должно. Джек внимательно выслушал замечания Борелла о каждой и предварительные заметки Пуллингса по поводу орудийных расчетов и снова благословил удачу, давшую ему надежных офицеров, также как и достаточное количество хороших военных моряков, чтобы обеспечить, по крайней мере, опытных первых и вторых наводчиков для каждой пушки.
- Ну что же, - сказал он в конце осмотра, - полагаю, этим вечером можем позволить себе немного реальной практики. Надеюсь, что так. Можем позволить себе достаточно большое количество выстрелов: мой порох с дока - крайне удивительная сделка, и мы почти очистили магазин вдовы. У вас много наполнено, мистер Борелл?
- О да, сэр. Но мне пришлось заполнять их беспорядочно, потому что на некоторых бочонках не имелось никаких отметок, а на других - две или три, а некоторые пахли очень застарело, да и на вкус так же. Не то чтобы порох оказался не очень хорошо смолот, мощный и сухой, сэр: я не имею в виду какое-либо неодобрение.
- Уверен, что нет, старший канонир. Но, надеюсь, вы не пробовали слишком много порошка с сурьмой. Сурьма - вещь скользкая, как говорят. Здесь внизу крайне сыро, - добавил он, глубоко продавливая пальцем бимс над своей склоненной головой. - Мы, безусловно, нуждаемся в тщательной просушке, как вы можете заметить.
- Большая часть влаги из клюзов и решётчатого настила цепного ящика, сэр, - пояснил Пуллингс, готовый найти на своем корабле достоинства. - У боцмана там партия с дополнительными клюз-саками. Но в целом, сэр, корабль довольно крепкий - крепче, чем я ожидал, с таким-то волнением. С новыми брам-стеньгами, несомненно, лучше преодолевает волнение, и вертикальная качка вообще едва чувствуется под вант-путенсами.
- Такая зыбь ему нипочем, - сказал Джек, - поскольку его строили для Атлантики, но будет интересно узнать, как корабль справится с теми короткими крутыми средиземноморскими волнами, которые обрушиваются так быстро. И интересно увидеть эффект от сурьмы. Я имею в виду влияние на пушки, мистер Борелл, уверен, что вы должны съесть пуд, чтобы мужчине вашей комплекции ощутил какой-то вред.
- Доктор Мэтьюрин, - спросил он на квартердеке, - какой эффект от сурьмы?
- Это потогонное, отхаркивающее и умеренное желчегонное, но мы используем её, главным образом, в качестве рвотного. Вы, полагаю, слышали о вечной таблетке из сурьмы?
- Только не я.
- Это одно из наиболее экономичных лекарств, известных человеку, так как одна металлическая таблетка будет служить многочисленным хозяйствам, будучи принята внутрь, извергнута и таким образом сохранена. Знаю одну, служащую уже на протяжении поколений, может быть, со времен самого Парацельса. Тем не менее, её следует употреблять с осторожностью: Цвингер уподобляет её мечу Скандерберга, который хорош или плох, силён или слаб, в зависимости от того, кто описывает или использует его. Достойное лекарство, если выписано сильному человеку. В противном случае - может вызвать сильную рвоту. Действительно, говорят, что по-французски ее название означает "отрава для монахов".