– Нарком Внешторга, насколько я знаю, товарищ Красин.
– Совершенно верно. Но по линии ВСНХ Вениамин Михайлович помогает товарищу Красину. Такой маленький человек, и ворочает такими большими делами.
Потом Герсон куда-то звонил, долго ждал. Но телефонная барышня сказала, что абонент пока не отвечает.
– Подождем! Все учреждения начинают работу в восемь. А сейчас… – Герсон извлек из кармашка брюк часы, со щелчком открыл крышку, – … сейчас еще только двадцать минут восьмого. Время утреннего чая. Надеюсь, не откажетесь?
Чай был настоящий, прямо-таки «буржуйский»: крупнолистный, с божественным ароматом и нежным терпким вкусом. В последние годы Павел больше довольствовался морковным. Он уже даже не помнил, когда ему доводилось пить настоящий чай.
Герсон за чаем подробно рассказал о недавних событиях в Польше, о которых Кольцов знал лишь понаслышке. Когда Красная армия, преследуя противника, вступила в Польшу, польские революционеры, движимые идеей создать в своей стране государственное устройство, подобное Республике Советов, образовали временный революционный комитет (Польревком). Для руководства партийной работой на территории Польши, туда по просьбе поляков и был направлен Феликс Дзержинский.
Но случилось непредвиденное. При помощи Антанты польская буржуазия сумела создать значительный перевес своих сил и разгромила Красную армию. Белостоку, где находился штаб Польревкома, грозило окружение, и Дзержинский с соратниками перебазировался в Минск. Там они начали переговоры с польским правительством о прекращении войны.
Из Минска Дзержинский вернулся в Москву. ЦК РКП(б) принял решение вновь вернуть Дзержинского на работу в ВЧК. Но в связи с ухудшением здоровья, ему предоставили отпуск для лечения и рекомендовали поехать в санаторий. Но он Москву не покинул, лечился дома и почти каждый день появлялся в своем кабинете на Лубянке. И никогда не докладывал, когда он придет, и придет ли в этот день вообще.
Бои с польскими войсками продолжались. Переговоры с Польшей о мире переместились в Ригу. Но Дзержинский в них уже не участвовал.
Кольцов понял, Феликсу Эдмундовичу сейчас не до него. Поблагодарив Герсона за чай, он отправился на встречу с руководителем Красного Креста Вениамином Михайловичем Свердловым.
Второй Дом Советов, в котором размещался «Советский Красный Крест» находился неподалеку от ВЧК, буквально в пяти минутах ходьбы. От Лубянской площади Павел неторопливо спустился с пригорка вниз, к гостинице «Метрополь», в которой среди множества госучреждений размещался и Красный Крест.
Здание привлекало взгляд своей красотой и ухоженностью. Его словно отмыли частые осенние дождички. И искалеченная осколками и пулями майоликовая врубелевская «Принцесса Греза» над гостиничным фронтоном уже залечила свои раны. Это была еще одна примета того, что война истаивала. И люди стали все больше думать не только о ближайшем, но и отдаленном будущем. «Не в этом ли причина его приглашения к Свердлову? – подумал Кольцов. – Скажут: война кончается, и давай-ка ты, Павел Андреевич, осваивай новую для себя должность. Хозяйственную. И предложат, к примеру, возглавить «Главаптеку» или нечто подобное.
Время двигалось к восьми часам, и к роскошной двери «Метрополя» с двух противоположных сторон тонкой прерывистой цепочкой тянулись служащие. У двери эта цепочка сжималась, превращаясь в тесную очередь.
Кольцов не торопился. Он какое-то время стоял неподалеку от двери на тротуаре, и служивый люд обтекал его, как вода обтекает камень.
Прошло немного времени, и вход стал свободным.
«Советский Красный Крест» находился на третьем этаже. Лифт не работал уже несколько лет по причине неисправности, и находчивые служащие нашли кабине оригинальное применение: они приспособили ее под складское помещение. Она доверху была завалена какими-то ящиками, набитыми всякими бумагами, корзинами и связками книг. А на самой горе всего этого хлама неким символом былой роскоши высилась пустая клетка для попугая. На двери кабины висел тяжелый амбарный замок.
Поднимаясь на третий этаж, Павел стал невольным свидетелем приватной жизни Второго Дома Советов. Он понял, что цепочка торопящихся утром в «Метрополь» людей – это, так сказать, приходящие работники. Руководство же со своими домочадцами и прислугой постоянно проживало здесь.
Апартаменты, выходящие дверями к лестнице, занимали различные важные государственные учреждения. Здесь деловито сновали озабоченные чиновники с папками в руках, неслышно порхали по оставшимся от прежних благополучных времен коврам барышни, овладевшие входящими в моду пишущими машинками и секретарши.