В чем-то, конечно, он был прав. Нику пришлось это признать. Он сказал: «Все это звучит очень мило. Если я сдамся, ты будешь играть на органе, пока будешь кремировать нас? Может быть, «Прекрасный остров где-то»? Я всегда находил это очень милым.
Глаза льва не моргали. Они долго смотрели на Ника. — Хорошо, — сказал Манфринто. — У тебя был шанс. Он повернулся к ожидающему Милошу. — Посмотри, что ты можешь с ним сделать. Забудь пока о женщине.
— Она все еще без сознания, — сказал Милош, — и у меня есть идея. Давай повеселимся, Ванни. Он что-то прошептал на ухо своему боссу. Ник увидел, как на губах Манфринто появилась медленная улыбка. Он поднял плечи. 'Хорошо. Но я не верю, что это сработает. Вы тратите свое время. Но будет интересно посмотреть». Милош усмехнулся. — По крайней мере, он приведет женщину в чувство. Если она притворяется, мы скоро увидим. Ни одна женщина не может удержаться от движения в такое время!
Прежде чем Ник успел сообразить, что это значит, его освободили от стула и приказали встать. Трое мужчин с автоматами подошли и образовали вокруг него круг в двух метрах от него. — Снимай штаны, — сказал Милош. Ник повиновался.
— Твои трусы тоже, — сказал мужчина. Ник снял свои грязные и промокшие трусы. Теперь он был голым, как принцесса.
Милош изо всех сил пытался сдержать смех. Манфринто стоял в стороне и снисходительно улыбался. Когда Ник выглядел удивленным, он сказал: «Прости, Картер, но это была долгая и трудная миссия. Моих людей это раздражает тоже. Они были в напряжении слишком долго. Вы понимаете, что я должен дать им передышку.
Ник напряг мышцы. Часть грязи высохла и теперь сжимала его кожу. Один из боевиков сказал: «Крепкий мальчик. Вы должны видеть его. Может быть, я приму твою ставку, Милош. Я верю, что он добьется успеха даже при таких обстоятельствах».
Милош рассмеялся. 'Не он. Он слишком напуган, чтобы сделать это. Он сказал Нику: «Ложись на женщину. Посмотрим, что ты сможешь сделать.
Ник уставился на мужчину. В этот страшный миг, страшный тем, что он забыл всю свою хитрость и выучку, он шатался на грани катастрофы. И смерти! Вся дисциплина многих лет почти соскользнула от него. Но он контролировал себя. Еще нет!
Он сказал Милошу: «Ты бесконечный ублюдок. Ты грязный кусок дерьма! Я буду рад тебя убить. Милош подошел к одному из охранников и взял у него автомат. Он направил его на Ника. «Ложись на женщину, черт возьми, или я тебя сейчас же пристрелю! Милош посмотрел на Ванни Манфринто, ожидая разрешения. Киллмастер увидел кивок Манфринто. Мужчина потерял надежду узнать правду от Ника.
Ник подошел к столу, на котором лежала обнаженная принцесса. Один из охранников перерезал её веревки. «Когда она оживает, — хихикнул мужчина, — мы хотим увидеть это». Если у нас будет шоу, пусть это будет отличное шоу. Она ничего не может сделать, когда связана.
Приклад автомата попал Нику в спину. — Ложись на него, Дон Жуан! Посмотрим, сможешь ли ты разбудить ее. Был грубый смех и похотливые замечания, и были сделаны ставки.
Ник Картер опустил свое здоровенное тело на женщину. Ее кожа была холодной. Она дрожала под ним, и он знал, что она в сознании. Постепенно он опустился на нее всем своим весом, чувствуя, как его грудь сдавливает ее маленькие груди. Он прижался своей щекой к ее. Он смутно ощутил пульсацию вены на ее горле.
Ник прошептал ей на ухо: «Берегись, дорогая. Я вытащу тебя отсюда. Единственным ее ответом был мучительный стон. Ника пронзила жгучая боль. Милош прижал тлеющую сигару к его ягодице. Болевой порог Ника был высок, но он не смог сдержать мучительный крик, когда Милош прижал огонь к его коже.
Милош крутящим движением развернул огневую точку. Возьми ее, черт возьми! Его улыбка была верхом похотливости. Я всегда хотел увидеть великого Ника Картера в действии!»
От гнева и боли у Ника в ушах застучала кровь. И снова он только сдерживал себя с предельным усилием. Не лучше ли умереть, прыгнуть на них и раздавить, взять с собой столько, сколько сможешь, пока он не умер? Разве это не лучше, чем это унижение? Сигара снова обожгла его. Более острая боль. Один из боевиков подошел и поднес зажженную спичку к коротким волоскам вокруг его ануса. Плоть Ника была не такой твердой, как его разум — его мышцы свело, когда он подавил крик, и он невольно дернулся. Он слышал их непристойный смех. И тоже не слышал. С каким-то недоверчивым ужасом он осознавал, что начинает физически реагировать на измученное женское тело под ним. Плоть, его плоть, была такой сильной — и в то же время такой слабой.