– Да.
– И не по телефону?
– Лично.
– Хорошо, я сейчас приеду. Оставьте мне немного бренди.
Повесив трубку, Этридж подумал о том, как легко он начал пользоваться преимуществами власти. Прежде он сам отправился бы домой к Би, хотя тот и был всего лишь конгрессменом. Правда, Би два срока просидел в сенате и считался там одним из самых популярных и влиятельных политиков. Потом, четыре года назад, как раз накануне перевыборов, произошла эта автомобильная авария. Общество проявило к нему сочувственную симпатию, но это не могло исправить двух вещей: госпитализации Би, которая лишила его возможности вести кампанию, и победы Брюстера, приведшей демократов на все руководящие посты.
Однако даже в этой ситуации Би не хватило всего нескольких голосов.
Два года спустя, попробовав себя в частной юридической практике, Би вернулся в большую политику. Он стал баллотироваться в конгрессмены от своего родного округа в Лос-Анджелесе и победил с преимуществом, которое побило все калифорнийские рекорды. Все считали, что Би решил использовать место в конгрессе как удобный плацдарм для следующих сенатских выборов, но прошлым летом он сделал неожиданный шаг – начал собственную президентскую кампанию.
Это было неслыханно – баллотироваться в президенты из палаты представителей, да еще в то время, когда его партия находилась в меньшинстве. Этридж так и не понял, на что рассчитывал Би. Было ли это просто пробным шаром, пущенным только для того, чтобы приучить всех к мысли о себе, как о кандидате в президенты? Собирался ли он участвовать в следующих выборах в сенат, чтобы потом сделать новую, более серьезную попытку получить президентское кресло? К тому времени он будет еще достаточно молод; сейчас ему только сорок семь.
Считалось само собой разумеющимся, что Брюстера переизберут на второй срок. Но Би начал кампанию и получил неожиданно сильную поддержку. Он выиграл праймериз в Нью-Гемпшире и лишь с минимальным отрывом проиграл во Флориде Фицрою Гранту. Однако потом избирательная машина Фэрли набрала ход, и тот без труда победил в Орегоне, Техасе и даже родном штате Би – Калифорнии; позже на съезде республиканцев Би великодушно отдал свои голоса Клиффорду Фэрли. Этридж не слышал, чтобы между ними заключались какие-нибудь соглашения, однако двое людей из кабинета Фэрли участвовали в избирательной кампании Би.
На перевыборы в конгресс Эндрю Би потратил вдвое меньше времени, чем на президентскую гонку, однако с подавляющим преимуществом победил обоих соперников и утвердился в мнении республиканцев как человек, пользующийся у избирателей большим успехом.
Иными словами, даже заседая в нижней палате, Эндрю Би оставался влиятельной силой в республиканской партии и во всей американской политике.
Этридж вышел в холл, чтобы предупредить охрану о приходе Би.
– Я забыл дать ему пароль, но буду признателен, если вы его ко мне пропустите.
Агент Пикетт, привычная мишень для беззлобных шуток Этриджа, мгновенно улыбнулся:
– Мы только обыщем его с ног до головы и слегка промоем мозги, а потом сразу же пропустим.
– Вот и отлично.
Би приехал через двадцать минут – высокий и крепкий мужчина с глубоко посаженными синими глазами, калифорнийским загаром и осанкой кинозвезды. После автомобильной аварии у него осталась легкая хромота – пришлось вынуть из ноги несколько костей; но его походка и сейчас выглядела атлетической, без намека на какую-либо ущербность. Было время, когда он работал лесорубом в Северной Калифорнии; по его фигуре это чувствовалось до сих пор.
– Я заинтригован, – сказал Би, принимая бокал с бренди. Этридж опустился в свое кресло.
– Полагаю, вы уже думали о последствиях похищения Клиффорда Фэрли?
– Какие именно последствия вы имеете в виду?
Би был слишком осторожен; это заставило Этриджа улыбнуться, и Би понимающе кивнул:
– Вы можете стать президентом – об этом речь?
– Энди, на последнем съезде вы имели большую поддержку. Вы вполне могли бы продолжать бороться за свою кандидатуру.
– Я решил уступить Фэрли. Его шансы были лучше моих.
– Вы поступили очень великодушно.
– Я сделал это не для того, чтобы получить чью-то благодарность, сенатор. И Клиффа и меня поддерживало умеренно-либеральное крыло, и, если бы мы раскололи голоса надвое, это привело бы к победе Фицроя Гранта. А я не думаю, что консервативный республиканец смог бы побить Брюстера.
– Значит, вы отдали голоса Фэрли ради блага партии?
– Я не думал именно в таких выражениях.
Иначе говоря, он заботился об этом не столько на благо партии, сколько на благо всей страны – каким его понимал сам Би, считавший, что Фэрли будет гораздо лучшим руководителем, чем Брюстер.
– Вы были первым, кого Клифф хотел сделать своим партнером по предвыборной гонке.
– Знаю. Но Макнили и другие его отговорили. Я бы слишком сильно перевесил кампанию на левый фланг, и он потерял бы много консервативно настроенных избирателей.
– И поэтому вместо вас они взяли меня. Как законченного консерватора.
– На многих людей вы производите именно такое впечатление, – сказал Би. – Но не на меня. Я знаю, как вы голосуете в сенате.
– Мы с вами хорошо сработались в сенате, Энди. Может быть, нам стоит продолжить сотрудничество и дальше?
– На что вы намекаете, сенатор?
– Я буду говорить без экивоков, – сказал Этридж. – Возможно, мы уже не увидим Клиффа Фэрли живым – надо быть готовым к худшему. Если я стану президентом, моей первой задачей будет назвать кандидатуру нового вице-президента.
– И вы хотите получить мой совет?
– Нет. Я прошу вас стать моим вице-президентом, если Клифф не вернется.
Наступило молчание. Би сидел, задумчиво склонившись над своим бокалом.
– Это очень лестное предложение, Декс.
– Честно говоря, я бы предпочел Сэма Марча, но он умер. Однако для меня очень важно, что вы были первым выбором Клиффа. Я чувствую себя обязанным уважать его желания – в конце концов, президентом избрали все-таки его.
– Да, выражаетесь вы прямолинейно. – Знаменитая улыбка Би.
– После Марча вы были моим следующим кандидатом. Это правда.
Би поднял голову и отхлебнул из бокала:
– Для меня совсем не зазорно оказаться в компании Сэма Марча.
– Мы могли бы составить с вами хорошую команду, как высчитаете?
Би развел ноги и скрестил их снова:
– Судя по всему, ответ вам нужен быстро.
– Боюсь, что да.
Калифорнийский великан поднялся с места:
– Дайте мне время до утра.
– Я позвоню вам завтра в офис.
– Договорились.
Они вместе направились к двери. Би спросил:
– Вам не кажется, что все это выглядит довольно бессердечно?
– Пожалуй. Как будто обыскиваешь карманы человека, который еще не совсем мертв.
– Иногда я ненавижу политику, – сказал Би. Он крепко пожал руку Этриджу и вышел.
Было уже далеко за полночь. Головная боль возвращалась снова. Этридж подумал, не позвонить ли доктору, но потом решил сначала поспать и посмотреть, не пройдет ли голова на следующий день.
Чувствуя себя странно виноватым и раздумывая о большом столе в Белом доме, он отправился в постель.
11.35, среднее время по Гринвичу.
Сигнал поступил на частоте пятьсот килогерц в диапазоне, выделенном для морской связи; он был несильным, но достаточно отчетливым. Наземный оператор зафиксировал время – 11.35. Текст послания отстукивали на азбуке Морзе поначалу довольно неуверенно. После расшифровки оно оказалось кратким:
«ФЭРЛИ БУДЕТ ГОВОРИТЬ НА ЭТОЙ ЧАСТОТЕ 12.00 ДЕРЖИТЕ КАНАЛ ОТКРЫТЫМ».
Связист переслал сообщение по наземной связи командующему флотом в Портсмуте.
Не было времени размышлять, насколько правдива эта информация. Командующий флотом немедленно отдал приказ всем станциям связи. К одиннадцати сорока восьми каждый радиоприемник на побережье Англии и Франции был включен и настроен на прием.
В одиннадцать пятьдесят послышался характерный для начала передачи шум и раздался голос: «Говорит Клиффорд Фэрли. Через… десять минут… я буду говорить… на этой… волне».