Эти волосы принадлежали покойному.
Эти — его жене.
Эти — водителю.
Эти — любовнице.
Замам…
Референтам…
Другим побывавшим в машине работникам…
А вот эти…
«Эти» волоски были необычными, потому что были из парика. Причем перекрашенными в цвет, близкий к цвету шевелюры водителя.
На сиденье водителя, на коврике, на приборной панели были найдены микрочастички грима.
На руле мазки тонального крема.
И все сразу стало очевидным…
Водитель не убивал своего хозяина, он даже не был в момент убийства в гараже. Его каким-то образом отключили, например, подмешав в еду или питье психотропные вещества, влили в рот водки, положили в беседку и, загримировавшись под него, сели в его машину.
Когда «болван» вызвал машину, в машине сидел уже не водитель, сидел убийца!
Это был гарантированный и, может быть, единственный способ проскользнуть сквозь кольца охраны. Стать тем, кто не может вызывать подозрений, спокойно сблизиться с жертвой, сделать свое дело и незамеченным, хотя и наблюдаемым всеми, покинуть место преступления.
Все очень просто!
Хотя на самом деле не просто. Не просто выполнить грим, подобрать цвет и форму парика. Еще сложнее скопировать походку, жесты, мимику, голос так, чтобы, общаясь практически в упор, никто не заметил подмены.
Покойник — не заметил.
— Мы предполагаем проверить всех людей, которые в промежуток между восемнадцатью и восемнадцатью тридцатью могли находиться…
— Можете не проверять, — прервал своего телохранителя Президент. — Меня больше не интересуют выводы следствия.
. — Но я думал…
— Вы слишком поздно начали думать. Думать надо было раньше, когда объект был жив, когда я просил его защитить. А теперь — поздно. Все поздно…
Президента действительно мало интересовали выводы следствия. Он лучше, чем кто-либо, знал, кто был коллективным исполнителем заказа, и знал, кто был заказчиком.
Впрочем, нет, об исполнителях он знал не так уж и много, знал, может быть, чуть более других, знал лишь, что они есть. Что способны на самопожертвование. И способны выполнять задачи, которые другим выполнить не под силу. Потому что с этой практически безнадежной задачей справились.
Чему то ли радоваться, то ли огорчаться…
Конечно, радоваться, коли остались еще в стране профессионалы такого уровня.
Но еще более огорчаться. Тому, что в стране есть профессионалы такого уровня.
И никакого противоречия в том нет. Потому что все зависит от стоящего впереди знака — плюса или минуса. От того, по какую сторону баррикады эти профессионалы окажутся. Посредники заверяли его, что по эту. Но так ли это? И даже если так, будет ли так в дальнейшем?
Не узнать.
Как тогда проверить их преданность?
Только заставив пролить кровь. Потому что слова в этом мире ничего не значат. Значит — кровь.
Заказать им очередного «болвана»?
Нет, «болван» — это не проверка. Это лишь проверка технических возможностей. Проверка лояльности — это нечто иное. Но все равно желательно замешанное на крови!
Да, им нужно заказать человека, но не «болвана». Не «болвана»! Им нужно заказать их человека. Так будет болезненней. Так будет вернее. Если они им пожертвуют — им можно доверять. Если нет… Если нет, то лучше их задавить теперь, пока они не ждут атаки с этой стороны. С его стороны.
Нужно заставить отдать их своего человека. Например, того, который разрабатывал тему заговора. Лучше его! И тем убить двух зайцев!..
Только не зайцев. Если учитывать масштабы игры, следует сказать не зайцев, следует сказать — медведей. Убить двух медведей! Так будет вернее. Так будет в самый раз…
Глава 38
Ситуации такого уровня Служба безопасности разрешать самостоятельно не могла. Не имела права.
Можно было, конечно, как раньше, на боевых, рискнуть взять ответственность на себя и… Только тот, кто возьмет, тот в случае неудачи и огребется. А огребаться не хочется. Отвыкли они в уютных офисных креслах рисковать. Привыкли за них держаться.
— Похоже, надо сдаваться «Рыжему».
«Рыжий» был птицей высокого полета. Слишком высокого, чтобы тревожить его по пустякам.
— К «Рыжему»? Да ты что?! Сдались мы ему с нашими проблемами…
Но «Рыжий» прореагировал на случившееся неожиданно нервно. Слишком нервно.
— Почему вы не доложили мне сразу?
— Но мы не думали…
— Надо было думать! Думать вообще полезно!..