— Мы выстоим или нет?!
— Если удержим железную дорогу и сможем в восемь-десять раз увеличить ее пропускную способность, чтобы перебросить из Западной Сибири, с Урала свежие части, то может быть… Но если они перережут Транссиб — нет. Мы потеряем маневр и время, они закрепятся по правому берегу Байкала и смогут спокойно, не торопясь, задавить отрезанное от России Приморье. А потом, расчистив тылы, двинуться дальше. Как минимум мы откатимся до Урала.
— А дальше?
— Дальше они, по всей вероятности, не пойдут, — представили свои выкладки мидовцы. — Потому что если пойдут, то забеспокоится Европа. Будут введены экономические санкции. В дело вступит НАТО, вследствие чего в драку будут втянуты Соединенные Штаты Америки. А это мировая война, которая никому не нужна.
Они остановятся на линии Урала, при посредничестве третьих стран начнут мирные переговоры и даже пойдут на некоторые уступки. Но все равно нам придется отдать весь Дальний Восток и часть Сибири. Возможно, на их месте образуются новые, под протекторатом Китая, государства.
— Неужели ничего нельзя сделать?
— Можно, — ответили генералы, — но только если задействовать ядерное оружие. Если нанести упреждающий термоядерный удар по скоплению их войск в приграничных районах Китая и нанести удар по Пекину, промышленным районам и городам-миллионникам.
— Но они тоже могут!
— Могут. В случае полномасштабного ядерного конфликта стороны реально смогут обменяться двумя-тремя тысячами ядерных зарядов.
— Но тогда… Тогда победителей не будет. Радиоактивное облако накроет не только их, но и весь наш Дальний Восток и всю Сибирь. Мы ничего не выиграем. Нам придется отселять из зон поражения население..
— Другого выхода нет. Если, конечно, они решатся на полномасштабную войну…
То есть получается, с Китаем предпочтительней дружить. Даже предпочтительнее, чем с Европой. Хотя бы потому, что Европа таких сил не имеет.
— Да бросьте вы, не будет никаких ядерных бомбежек. Они нас так возьмут, голыми руками, — сказал свое слово Директор ФСБ. — У вас устаревшие сведения. Война уже идет! Только ползучая и по этой причине не замеченная Генштабом. Они просачиваются на нашу территорию целыми дивизиями, просачиваются поодиночке, под видом торговцев и рабсилы. И остаются.
По самым скромным подсчетам, мы имеем на Дальнем Востоке и в Сибири более миллиона китайцев. Миллиона! И это лишь начало. Потому что каждый китаец, обжившись, тянет за собой двух-трех сородичей. Их скоро будет больше, чем коренного населения. Кое-где уже больше. Они активно ассимилируюся, заключая фиктивные браки, организуя совместные предприятия, беря в аренду землю и заводы. Имеют своих людей в милиции, погранслужбе, таможне. Продвигают в местные органы самоуправления лояльных к ним чиновников. А скоро будут ставить своих губернаторов, потому что у них есть деньги. Они смогли задавить даже нашу мафию. Их «Триады» подчинили местный криминалитет. При этом известно, что многие «Триады» контролируются и направляются Китайской госбезопасностью.
Война уже идет. И мы ее уже проигрываем.
Вот о чем надо говорить. А вы…
Ситуация вырисовывалась не лучшая. И стоило подумать, сто раз подумать, кому глазки строить — Западу или Востоку. Или всем подряд? Потому что выходит, что реальными силами Россия не обладает и держится лишь за счет былого военного авторитета Советского Союза. И если дойдет до драки…
— Меня интересуют долгосрочные прогнозы в отношении исламских фундаменталистов…
Глава 41
— Если дойдет до драки, то через четыре-пять недель Россия будет вынуждена капитулировать…
В «синем» кабинете Белого дома, в том, что стоит на Капитолийском холме, шло очередное совещание.
— Если говорить образно, то можно назвать Россию колоссом на глиняных ногах…
Кто-то так уже говорил. Полвека назад.
— Гитлер думал так же, как вы. И сломал себе шею.
— Гитлер имел дело с другой страной. С совсем другой страной. Та страна была империей, построенной на принципах единоначалия. Та страна сама была армией, с полувоенной управленческой иерархией, сильной идеологией, жесточайшей снизу доверху дисциплиной, созданным «под войну» промышленным потенциалом. Именно поэтому они смогли быстро перевести свою жизнь на военные рельсы. И смогли победить.
Нынешняя Россия ничего этого не имеет. У нее нет идеологии, почти нет промышленности, ее руководители не имеют реальной власти. В отличие от Советского Союза они не смогут быстро отмобилизовать экономику — ресурсы истощены, стратегические запасы распроданы, инженерные и рабочие кадры потеряли квалификацию.