— Ну, тогда — да.
Кривые, нарисованные полиграфом после ответов на эти и другие простейшие и однозначно толкуемые вопросы, были довольно похожи.
— Вы когда-нибудь врали?
— Да.
— Вы могли бы переспать с женой вашего близкого друга, если бы она была очень красивой и инициатива исходила от нее?
— А друг узнает? — спросил практичный лейтенант. Мужчина в халате на мгновение задумался. Такие оговорки в вопросе предусмотрены не были.
— Допустим, нет.
— Ну, тогда… Нет, все же нет.
Линии снова задергались, но теперь задергались по-другому. Потому что если с очень красивой, да по ее инициативе и никто ничего не узнает, то тут мало кто устоит. Потому что если нельзя, но очень хочется…
— Вы когда-нибудь испытывали затруднения в сексуальной жизни?
— Кто — я?! Да никогда!..
Оператор полиграфа сделал какие-то отметки на экране. Он пытался выстроить визуальные алгоритмы правды и лжи. На его языке это называлось калибровкой респондента.
Постепенно вопросы утрачивали безобидность.
— Вы готовы убить человека, если это прикажет ваш командир?
— Да.
— Вы способны лишить жизни своего друга, если этого потребуют интересы дела?
— Смотря какого дела.
— Отвечайте только «да» или «нет».
— Да.
— Вы согласны с утверждением, что честь выше жизни?
— Конечно… То есть — да.
— Вы любите своих близких?
— Да.
— Вы готовы ради них пожертвовать жизнью?
— Да…
— Вы способны пожертвовать жизнью… Вопросов было много, так много, что испытуемый отвечал на них уже почти механически.
— Да…
— Да…
— Нет…
— Спасибо.
— Я свободен?
— Нет, вам нужно ответить еще на несколько вопросов.
«Несколько вопросов» на проверку оказывались сотнями.
Им задавали бессмысленные и даже смешные на первый взгляд вопросы, показывали картинки с оказавшимися в той или иной ситуации персонажами, просили выбрать из множества вариантов действий единственно приемлемые…
— Спасибо, вы свободны. Слава богу!..
— Тогда я пошел?
— Да, только не сюда, вот сюда.
Оказывается, в комнате была еще одна дверь…
— Следующий!..
Садитесь, расстегните рубаху, закатайте рукав…
Как вас зовут?..
Вы когда-нибудь воровали?..
Изменяли жене?..
Удовлетворены ли вы вашим положением?..
Любите ли вы деньги?..
Готовы ли вы за деньги пойти на неблаговидный поступок?..
А за очень большие?..
Есть ли у вас какая-нибудь, о которой никто не знает, тайна?..
— Спасибо, вы хорошо поработали. Можете идти. И очередной испытуемый возвращался в казарму.
— А Лешка где? — интересовались у него друзья.
— Как где? А разве он не вышел?
— Нет, не выходил. Мы думали, он там остался.
— Никого там нет.
Вот так номер, а куда тогда Лешка девался? И Иван? Иван тоже оттуда не вышел!..
На вечерней поверке спецназовцы потребовали у нового командира отчет.
— Где Иван? И Лешка… Где наши ребята, куда вы их девали?
— Никуда мы их не девали, они находятся на медицинском обследовании.
Объяснение звучало неубедительно, но проверить его было невозможно.
— Когда они вернутся?
— Точно не знаю, но обещаю, что вы с ними скоро встретитесь. Обязательно встретитесь.
Командир не соврал. Хотя было бы лучше, если соврал…
Люди в белых халатах обработали полученную информацию, отсортировали респондентов и доложили наверх выводы.
— Эти, — показали на первую стопку листов, — потенциально готовы подчиняться и принять новые правила, если они принесут им какие-либо ощутимые выгоды. Эти относятся к категории сомневающихся и способны принять как ту, так и другую позицию, в зависимости от того, как сложатся обстоятельства.
— То есть им можно доверять?
— Если провести соответствующую работу, усилить мотивации…
— Так можно или нет?
— Скорее да, чем нет.
— А эти? — кивнул заказчик исследований на последнюю, самую тонкую стопку листов.
— Эти не приемлют предложенные им новые условия и вряд ли способны пойти на компромисс. У них четко выраженная собственная позиция, которая вступает в противоречие с предложенными установками по целому ряду основополагающих моментов…
— Их можно исправить?
— Вряд ли.
— Выходит, они те самые «горбатые»?
— Что вы сказали?
— Не важно…
Я все понял. Спасибо…
На чем психологические изыски закончились…
— Строиться!..
Первое отделение нале-во! И… шагом марш!..
Первое отделение перевели в соседнюю казарму, где развели по отдельным комнатам, окна которых были забраны решетками, а стулья и столы прикручены болтами к полу.