Аудитория, казалось взорвалась воплями почти дикарской ненависти и жажды мести
С экранах на стенах летели злобные крики и ругань.
Вдруг Хеллер заметил, что в поведении Хисста было что-то ненормальное, и сначала никак не мог понять, что. Пехотинец постоянно дергал за цепь, чтобы заставить Хисста находиться на одном месте возле стола напротив кафедры, но тот с каким-то странным видом все время пытался сорваться с места. Хеллер, всмотревшись в его желтые звериные глаза, увидел, что они сверкали каким-то странным, безумным светом. Хисст наконец перестал дергаться и застыл на месте, но, кажется, он не совсем понимал, где он находится, более того, создавалось такое впечатление, что он даже вряд ли сознавал присутствие людей в зале. Губы его шевелились: Хисст тихо разговаривал сам с собой
Хеллер призвал аудиторию к тишине, но цимбалам пришлось надрываться не менее пяти минут, чтобы зал хоть немного успокоился.
– Ломбар Хисст, – обратился к заключенному Хеллер, – в данный момент вы находитесь на Конференции Офицеров; здесь собрались люди, чтобы вынести вам приговор, так что вам предоставляется слово, и вы можете говорить что угодно в свою защиту. У меня в руках – чистый бланк королевской прокламации, на котором мне предстоит начертать вашу судьбу, и, должен вам заметить, судьба ваша полностью находится в руках собравшихся здесь людей. Однако, я уполномочен созвать суд по вашему делу, но только в том случае, если вы скажете что-либо такое, что сможет убедить час в необходимости суда, некоторые смягчающие обстоятельства…
Хеллер замолчал, заметив, что на протяжении всей его речи Хисст что-то бормотал про себя. Но он говорил настолько тихо, что Хеллер попросил капитана морских пехотинцев принести маленький микрофон и держать его у рта Хисста.
Голос Хисста звучал довольно странно. Он говорил:
– Ангелы зовут меня. Пожалуйста, дайте мне наркотика. О, послушайте, что говорят вам ангелы. Дайте мне наркотика, Ангелы зовут. Пожалуйста, дайте мне наркотика. О, послушайте ангелов. Дайте мне наркотика… ЛОМБАР ХИССТ СОШЕЛ С УМА!
ГЛАВА 3.
Весь зал Великого Совета застыл в немом ужасе.
На весь Волтар разносился отрешенный, безумный голос Ломбара.
Хисст ничего не соображал. Хеллер вздохнул с облегчением, решив, что это, может быть, и к лучшему: таким образом можно было пока отвлечь людей от проблемы Земли. Теперь, когда злоба по отношению к Хиссту сменилась в сердцах людей жалостью и ужасом, казалось, их ненависть испарилась. Если только Хеллеру удастся поддержать это состояние относительного спокойствия…
– Джентльмены, – обратился он к сидящим за круглым столом, – я полагаю, заключенный находится в таком состоянии, что он вряд ли может ответить на предъявленные ему обвинения. Так как все мы имеем представление о составе преступления обвиняемого, то, мне кажется, нет нужды назначать еще одно судебное разбирательство. Нам всем известно, что этот человек пытался завладеть троном незаконным путем, осквернив тем самым высокий титул монарха, так что давайте не будем вдаваться в подробности этого дела и без всяких формальностей признаем его виновным в совершении этого преступления. Вы согласны?
Сидящие за столом закивали, при этом ни один из присутствующих не вымолвил ни слова. У Хелпера немного отлегло от сердца.
– Я предлагаю, – он повернулся к дежурному клерку, сделав ему знак записывать за ним все слово в слово, – лишить обвиняемого всех его должностей и званий, а также признать недействительными и не имеющими силу все его приказы, договоренности, манифесты, прокламации, указы, инструкции и распоряжения независимо от того, были ли они зафиксированы на бумаге или переданы в устной форме самим обвиняемым или любым другим лицом, действовавшим от его имени. Мы аннулируем все осуществленные им выплаты, а также все платежные договоры, имеющие отношение к главному преступлению обвиняемого, и все задолженности, заявления и судебные иски с его стороны или направленные против него. Итак, довольно ли этого?
Головы за столом закивали. Хеллер просто использовал в качестве базы для приговора Хиссту обычную форму наказания для офицера, уличенного в совершении уголовного преступления: увольнение его со службы и лишение всех званий.
К этому Хеллер добавил условия гражданской декларации, вступавшей в действие Ј том случае, если обвиняемого, признанного виновным в совершении серьезного преступления, по каким-то причинам не могли приговорить к смертной казни. Сам Хисст бессчетное количество раз пользовался этой декларацией в своих собственных целях, например, в случае графини Крэк,