Падение было настолько жестоким, что американец, оглушенный, разбитый, с помятыми боками, лишился чувств.
Очнуться его заставило сильное ощущение прохлады.
Он с испугом огляделся вокруг.
Молодой человек лет двадцати восьми в простом костюме лесного охотника, склонив над ним свое прекрасное, мужественное лицо с выражением сердечного участия, смачивал его виски и грудь холодной водой.
— Лучше ли вам, мистер Сэмюэль? — осведомился он тихим приветливым голосом, как только тот открыл глаза.
— Это еще что такое? — воскликнул американец, совершенно ошеломленный, не веря своим глазам. — Что это значит? Не с ума ли я сошел?
— Нимало. Вы, мистер Сэмюэль, в здравом рассудке, так, по крайней мере, мне кажется со всей очевидностью.
— Да что же такое со мной случилось? — спросил Сэмюэль, стараясь приподняться, скорчив при этом от боли страшную гримасу.
— Все очень просто, — ответил молодой человек, улыбаясь. — Вы подстрелили оленя и, спеша догнать его, не обратили внимания на то, что находитесь на вершине холма; поэтому, поскользнувшись, вы полетели вниз — и ничего более.
— Ничего более! — проворчал Сэмюэль. — Хорошо вам так говорить. Ничего более! Сразу видно, что не вы поплатились своими боками в этом проклятом полете… Не сломал ли я себе чего?
— Нет, слава Богу, ничего! Пока вы лежали без чувств, я внимательно вас осмотрел. Все обстоит благополучно, вы отделались только ушибами и помятыми боками.
— Гм] Проклятый олень! Если бы он, по крайней мере, не ускользнул из моих рук, все было бы легче, но беда в том, что ему удалось-таки убежать.
— Ничуть не бывало, мистер Сэмюэль! Такой искусный стрелок, как вы, не может дать промаха. Бедный олень испустил дух. Смотрите сами, вот он лежит справа от вас.
— А ведь и правда! Ну, тем лучше!.. Однако это не помогает, и я чувствую такую боль во всем теле, как будто меня отколотили во всю мочь. А что, Джордж, не поможете ли вы мне подняться?
— Лучшего не желаю, но, мне кажется, было бы лучше вам еще полежать, пока не соберетесь с силами.
— Провались я сквозь землю, если хоть одну лишнюю минуту проваляюсь здесь! Ведь я не какая-нибудь неженка-девочка, например, как моя племянница… А кстати, любезный приятель, расскажите-ка мне, в чем дело? — спросил он, внезапно меняя тон и подозрительно взглянув на молодого человека.
— Что прикажете рассказывать, мистер Сэмюэль?.. Обопритесь-ка на мою руку и попробуйте подняться. Опирайтесь покрепче и не беспокойтесь: в силах у меня недостатка нет. Ну еще… Вот так! Теперь вы на ногах. Вот ваша винтовка; она послужит вам вместо палки.
С помощью молодого человека американец встал на ноги, хотя порядком охал, стонал и корчил гримасы.
— Лучше бы провалился сквозь землю мой родимый братец, помешавшийся на вечном бродяжничестве, — ворчал он, становясь на ноги. — Впрочем, дело не в том… Не угодно ли будет вам ответить на мой вопрос?
— Ничего лучшего я и не желаю, мистер Сэмюэль; вы только спрашивайте… Что вы думаете делать с оленем? Вы не в состоянии тащить его с собой, так не прикажете ли повесить его на дерево, пока за ним не придут?
— О Господи! В последний раз я повторяю свое требование, Джордж, — отвечайте же на мой вопрос! — закричал Сэмюэль, раздраженно топнув ногой.
— На какой прикажете отвечать? Вы ни одного вопроса мне не задали, мистер Сэмюэль, — возразил молодой человек кротко.
Американец с минуту смотрел на него; на лице его появилась лукавая улыбка, потом он добродушно расхохотался и подал ему руку.
— Простите меня, Джордж, простите старого дурака, который ищет причины поссориться с вами, тогда как следовало бы благодарить вас за оказанную услугу; ведь вы спасли мне жизнь!
— О! Мистер Сэмюэль, вы преувеличиваете.
— Это вы так думаете, любезный друг, а я уверен совсем в противном. Что со мной могло бы случиться, когда я лишился чувств в этой пустынной местности, если бы вы так вовремя не подоспели мне на помощь?
— Всему причиной случай.
— Случай, так случай; если вы так этого хотите, то я, пожалуй, буду с тем согласен. В самом деле, у случая здоровые плечи, отчего же не сваливать на него все беды? Ничего — вынесет.
Молодой человек покраснел и опустил глаза.
— Довольно, Джордж, я не стану больше дразнить вас, — сказал американец, — у вас золотое сердце, да и мужества вам не занимать. Мы с вашим отцом старые друзья, и вас я искренно люблю.
— И я сердечно благодарен вам, мистер Сэмюэль, за доброе участие ко мне.
— Разумеется. Ну, теперь, когда мы объяснились, потолкуем же откровенно. Согласны?
— Ничего лучшего не желаю.
— Что это у вас ныне все один припев: «Ничего лучшего не желаю», да и все тут? Да я-то желаю другого… Конечно, я не имею никакого права разузнавать ваши тайны; однако, надеюсь, не нарушу правила приличий, если задам вам один вопрос.
— Спрашивайте, мистер Сэмюэль, и будьте уверены, что при малейшей возможности я отвечу вам с полной откровенностью.
— Гм! Вот уже и условие к отступлению… Но я не смею настаивать… Однако лучше сядем. Я действительно чувствую себя немного разбитым.
Молодой человек поспешил исполнить его желание, помог ему сесть на бугорок, покрытой зеленой травой, и сам сел рядом.
— Ну, так-то будет поудобнее! Час времени у меня свободный, потолкуем.